Дождь тигровых орхидей. Госпожа Кофе

И вот тогда-то появился Тимур. Он зашел к нам вечером обсудить какой-то вопрос с Сережей. Сережа – хорошо сохранившийся холеный блондин, спокойный, даже меланхоличный, я бы даже сказала, медлительный, заторможенный (что не мешало ему зарабатывать огромные деньги). Тимур – красивый брюнет с печальным умным лицом. Движения порывисты, нервны, кажется, что в нем бушуют ураганы, сверкают молнии, шумят грозы и грохочет гром. Он – комок нервов, сгусток мощной электрической энергии. Тимур – одноклассник Сережи, он пришел к нему просить о помощи, и чувствовалось, как он страдает от того, что ему приходится унижаться. Ребенок заболел, срочно требуются деньги на операцию, на работе – проблемы, кажется, фирму, в которой он тогда работал, закрывали – хозяин пустил дело на самотек и сам, увлекшись путешествиями, растратил все свои деньги. Сережа дал необходимую сумму, Тимур обещал отработать. Я видела, что он уходит от нас с тяжелым сердцем и тяжелым кошельком. Сумма была внушительная, и трудно сказать, где и каким образом он мог бы ее отработать.

А я тогда всю ночь не спала. Думала о Тимуре. Мне не было дела ни до его жены, ни до его больного ребенка. Я хотела, чтобы он пришел еще раз, вновь увидеть его, услышать его голос, запомнить на всю жизнь его мужественное узкое лицо с раскосыми глазами цвета морской волны и бровями вразлет, аккуратно уложенные густые черные с проседью волосы, бледные плотно сжатые губы, пальцы рук, нервные, тонкие, сухо постукивающие по столешнице.

Но он не пришел. Потом я узнала случайно, что в тот вечер, когда он шел от нас, прижимая к груди пачку с деньгами, на него напали и отняли деньги, что он влез в долги, и в его жизни началась черная полоса. Ребенка, однако, удалось спасти, но Тимур словно потерялся. Он бросался в какие-то авантюры, вкладывал занятые деньги в какие-то проекты и снова все терял, снова занимал, перезанимал, брал кредиты.

Все эти крупицы информации я узнавала от Сергея, осторожно выведывая у него все, что могло касаться Тимура.

Однажды, спустя примерно полгода со времени нашего знакомства с Тимуром, вечером, почти ночью, я спустилась в магазин за чаем. Я не хотела чаю, но знала, что он кончился – странное дело, у меня никогда прежде такого не было, чтобы закончились все запасы чая. Возможно, мне тогда просто захотелось выйти из дома. Сергей был в Англии, подписывал какой-то важный контракт.

И вот в супермаркете я увидела Тимура. Он выбирал виски. Я подкатила к нему с тележкой, в которой было пять красивейших жестяных коробок с чаем. Мы поздоровались. Мне хотелось, чтобы все покупатели с продавцами на какое-то время исчезли, чтобы мы остались одни. Быть может, никогда еще мне не хотелось чего-то (вернее, кого-то) так сильно. Словно я проснулась и обнаружила себя живущей совершенно чужой и бессмысленной жизнью, и мне предоставлялась возможность вернуться в жизнь свою, некогда потерянную. И Тимур был моим, я это откуда-то знала. Я даже физически почувствовала себя иначе. Стала как бы легче, и движения мои приобрели какую-то приятную порывистость.

– Как дела? – спросила я, все еще не веря, что мы с ним можем поговорить без свидетелей, без Сергея. – Как ребенок, семья?

– Все нормально.

Он так смотрел на меня, что у меня закружилась голова. И мне хотелось, чтобы она кружилась, мне хотелось всего, что было связано с Тимуром, с моими чувствами к нему.

– Вы очень красивая, Валентина, – вдруг сказал он. – Я думаю о вас вот уже шесть месяцев и пятнадцать дней.

– Я – любовница Минкина, – сказала я, чувствуя, что готова заплакать. – Я – его вещь. Без него я бы стучала на машинке в своей конторе за тысячу рублей в месяц и штопала бы чулки. У нас с ним могли бы быть дети, но я потеряла их. Я не принадлежу себе и не знаю, что мне делать, потому что я тоже думаю о тебе все эти месяцы и дни.

Ту ночь мы провели вместе. В сильных ласковых руках Тимура я чувствовала себя такой счастливой. До спазмов, до судорожных рыданий. Я хотела бы пустить корни в его горячее, сильное тело, стать его частью. Потом было много ночей, украденных у вечно занятого и ничего не замечающего Сергея.