Дождь в полынной пустоши (СИ)

Во всех схожих ситуациях, дуэлянты или персоны в таковые молвой причисленные, перво-наперво извлекали малое оружие - витл, анелас, шпринг, поигнард, пистин, квилон, дагу, а затем меч. Так повелось, такова традиция. В этом свой выпендреж, подчеркнутое пренебрежение противником, манерность человека благородного и опытного в смертельных схватках. Причем обязателен обратный хват. Либо не опасно атаковать навершием, попортить оппоненту личико синяком или ссадиной. Либо полосонуть и порезать одежду. Особым шиком считалось оставить метку на щеке, слегка закровив рану. Отдельные ловкачи умудрялись отхватить сопернику мочку или рассечь кончик носа. Ко всему такой хват гож быстро поставить блок и слить удар или отвести укол меча, если противник окажется проворен и достаточно искушен в ведении поединка. Кто придумал подобное, в чем оправданность порядка действий, вопрос для многочасовых обсуждений знатоков мечного двуручного боя. Но традиции на, то и традиции, соблюдать и не задаваться праздными вопросами.

Дирк только покинул ножны, но Колин резко отшагнул назад. Разрыв дистанции с одновременным ударом ноги в навершие. Будто бы собирался вбить оружие нападавшего обратно на место. Будто бы и получилось. Клинок вошел в подреберье, в печень, попутно перерезав воротную и нижнюю полую вены. Скар замер, согнулся и бухнулся на колени.

− Стоило морозить сопли, что бы вот так, сходу, капитулировать?

Колин присел рядом с раненым. Схватил за волосы и запрокинул Агессу голову. Разгорячено зашептал, касаясь губами уха.

− Знаю, больно. Еще как больно. Но послушай меня.... Послушай! Лезвие запирает кровоток, но кровь все равно вытекает в брюшину. Пять-шесть минут.... Слышишь? Пять-шесть минут и умрешь. Лекарь бы попробовал влить кипящего масла или просунуть раскаленный прут сжечь дыру. Не поможет! Загнешься еще быстрее. Так что... пять минут и все! Все! Но я вот... рядом. Руку протяни, − Колин захлебывался холодным воздухом с легкой взвесью ночного снега. Ощущение морозца пьянило лучше всякого вина. − Можешь попытаться выдернуть и ударить меня. В сердце. В шею. В шею будет неплохо! Или располосуй глотку. От уха до уха, чтобы в разрез язык вывалился.... Но тогда умрешь. Через тридцать ударов сердца. Тридцать ударов! Ну, что Агесс? Попробуешь? Ты слышишь меня? Агесс?

Скар затаился, по-детски всхлипывал и шептал трясущимися губами. Неужто молитву?

ˮЯ его перехвалил,ˮ − разочаровался Колин и отпустил поверженного противника.

Агесс, со стоном, тяжело завалился на бок. Вцепившись в рукоять двумя руками, скрючился в луже.

Унгриец с сожалением вздохнул.

− Некоторые советуют прокрутить нож, расширить рану. Но обойдемся без милосердного варварства, поскольку ты выбрал подыхать долго. Цивилизованность делает людей мягкотелыми. Я не прав?

Колин перевернул умирающего на спину и придавил дирк, пачкая сапог в кровь. Агесс заелозил ногами от боли и жалобно завыл.

− Уууууу....

− ...Но в определенном смысле тебе повезло. Не стар и старость не твой удел. Не болен. Железо в брюхе трудно назвать болезнью. Не истощен. Голода избежал. А поговаривают, грядут тяжелые времена. Прилично одет. Не скажут, что на закате дней бедствовал и нуждался. Наверняка о тебе будут помнить товарищи. Боюсь предсказать сколь долго, но определенное время. Неделю или больше. Возможно, но не уверен, по тебе будет горевать и убиваться женщина, которую ты любил или страстно убеждал в любви.... Гм.... Или склонял к ней. Обман из благих побуждений простителен. Ты хотел сделать её счастливой. Так что предстанешь перед всевышним с чистым сердцем и..., − Колин нагнулся видеть отчаяние в глазах скара, - и чистой душой. Там любят тех, кто отказывается от верного шанса не все, но что-то изменить в своем будущем...

В зрачках умирающего замутился и поблек отражаемый свет фонаря. Агесс затих, не отпустив дирка.

− ...И им спокойно и тебе спокойно. Привыкай таковым оставаться.

Закончив необычное напутствие, Колин продолжил прерванный путь. Его ждала нарисованная гранда, не обихоженная кровать и пустой сундук. Гораздо больше, чем предложит молчаливый покойник, задержаться под непогожим и неприветливым ночным небом.

7. День св. Мартиана (20 сентября).

,,... Не спите, когда другие бодрствуют и бодрствуйте, когда прочие спят. ˮ

За окном едва-едва светлело, но Колин уже на ногах и наскоро собирался. Любое промедление грозило обернуться повторением вчерашнего рандеву. При других обстоятельствах, почему бы не встретиться, но у него опять просто-напросто отнимут драгоценное... драгоценнейшее время. Было такое нехорошее предчувствие.

− Доброго вам утра эсм, − ворчал Колин рисованной гранде, шустро застегивая пуговицы пурпуэна. Загадка пока не особо поддавалась. Вернее не подавалась вовсе. Но сейчас не до нее. Сейчас ему требовалось срочно исчезнуть из дворца и заняться осуществлением одной занимательной идеи, обещавшей стать продуктивной. И все благодаря вечерней прогулке на свежем воздухе по ночному тихому городу.