Дождь в полынной пустоши

— Обойдешься, — Китц убрал кувшин с вином. Не просто убрал, спрятал под стол.

— Вот так всегда…

— Короче можешь? Без преамбулы поесть-пожрать.

— Коновала кличут Колин аф Поллак. Из Унгрии. Новик при Серебряном Дворе. За ним в столице никого.

— Это не тот, кому землица и титул дарены?

Все манипуляции с недвижимостью Китц отслеживал строго. Где недвижимость там и денежки. И не малые. Найдеться чем поживиться.

— Он самый.

— Не плохое место отжал. А говоришь никого. За красивые глазки отдарились?

— Гусмара-младшего умыл.

Китц только бровью повел, а Удав уже поторапливался сообщать.

— Мэтр Жюдо. Его работа.

— Чего первей?

— Ааа… Эээ… Жюдо, — сообразил Удав.

Одна минута пляски пальцев по столешнице, одна минута на осмотр углов помещения, одна минута ругани в полголоса. Процесс мышления проистекает по разному. У главы канальщиков так.

— Смекаешь? — хитрюще подмигнул Китц.

Не дал бог Удаву смекать. Прикажи — сделает. А сам…

— Не прост малец, а? — рассуждал Китц и собственные рассуждения ему очень нравились. — Первым тронул Крюка с хлопцами. Двоих убрал, а Крюка пожалел. Зачем? Донести до босяцких масс о своем благородстве? Чушь! Затем убрал троих наших и опять одного оставил в живых. Свидетеля? Фигу! Следующими четырех псарей, а на пятом смилостивился. Совесть заела? Еще раз фигу! Потом прибрал пятерых, но оставил покалеченного Беса. А прежде, на той же улице с ним не споткнулись ни двое, ни трое, ни четверо. Ему определенно требовалось шестеро. И он их нашел. Спроста ли?

— Ищет встречи? — допер Удав.

Китц задумался. Думать помогал хороший кусок копченого сала.

— Сколько он в городе?

— Ден десять.

— Неплохо продвинулся? За декаду-то? Коронный барон. С землицей на Каменном Холме.

— Прыткий, курвенок, — согласен Удав.

Второй кусок сала означал второю волну размышлений.

— Пригласи-ка ты его в Веретенницу, — попросил с усмешкой Китц. — Мальца разумеется.

— А как же Хармс? Я уже с Шилом договорился.

— А чего мне с покойника? Завещание разве? — необычайно повеселел канальщик. — А Шило еще притгодиться.

* * *

Иагу Глинн битых два часа сидел за конторкой и всесторонне осмысливал, разложенную перед ним бумагу. Выкладки ему предоставил помощник. Продажи зерна последней недели в сухих цифрах. Количество проданного, выручка, с той суммы отчисления в казну и взносы в гильдию, оплата работникам. Цифры получались не меленькие. Хорошие цифры. Но вот последняя. Последняя вызывала прямо таки душевное томление и готовность преступить законы божьи и человеческие. Девятнадцать тысяч восемьсот девяносто четыре штивера, пять грошей и два полугроша. Такую сумму он должен отдать своему малознакомому компаньону.

— Господи… Господи…, — стенал Глинн. И, наверное, разрыдался бы от жалости и жадности. Не поступить непотребно помогала мысль об открывшейся в связи с кончиной Трийа Брисса вакансии главного снабженца армии короля. И она же, мысль то есть, удерживала от бесчестности. Глинн понимал, пытаться обмануть или еще как обмишулить знакомца, не глупость, но дурость, которая может закончиться весьма и весьма печально. Но стоило взглянуть на цифры… цифру и душа заходилась в спазмах скаредности. Так что не маячь перед ним приятность попасть в королевские поставщики фуража и продовольствие, поддался бы соблазну. Не сейчас, но завтра. Или послезавтра.

* * *

Колин отстраненно наблюдал дождь. Крупные капли бились и ползли вниз, полосуя стекло. Нежданный неуместный дождь. Кругом лежит снег, подморозило лужи и вдруг — на те вам! Последний привет осени. Не золотолистной красавицы, а хмурой сырой непогожести. Дождь тоже последний. Из темноты небес, из темноты прошлого. И чего больше? Дождя или темноты, из которой беспрестанно льет? И что там, в темноте? И в прошлом? Точно такой же дождь… Варсана адхи тикта сунья. Дождь над могилами… И еще тонкие следы на холодном стекле. И стекло граница дождю. И пустота по обе стороны стекла.

* * *

— Я бы не назвал это селедкой, — хохотал Буюн, выпутывая из сети и протягивая Ховарду раскисшую в воде книжицу. — Очевидно сегодня на ужин только молитвы.

— Се… сеф… сефер, — сбиваясь, прочитал тот заглавие на обложке. — Са… Ничего не разобрать!

— Так брось!

— Са…, — от слова почти ничего не осталось. Повозил пальцем, втирая грязь в буквенный оттиск. — В конце вроде эль проступило.

— Пусть будет вроде. Легче тебе? Давай сеть тянуть.

— Подожди…

— О! Книжник хренов выискался! За сеть берись.

— Успеем! — отмахнулся Ховард и продолжил попытки. — Маш… ха… машехит, малах…ха… мавэт.

— Ха, да, ха. Другого не написано?

Ховард попробовал разлепить, и если удастся, прочесть текст на страницах. Не без стараний, но получилось. Разбухшие листы из кожи почти не пострадали, чего не скажешь о чернилах. Смыла морская вода. Не все. То тут, то там проступали буквицы или отдельные строки. Уцелела картинка. Некто обхватив задранное колено, сидел на камне у дороги.

— Ну и что там?

— Погоди ты, — отмахнулся Ховард, пробегая строку.

… И от всякого, кому дано много, много и потребуется. И кому много вверено, с того больше взыщут.

Далее читалось труднее, а местами и вовсе не понятно..