Дожди над Россией

— У Леры на литературе мухи с тоски дохли. Я поспорила со своим небезызвестным соседом по парте. — Она облила восторгом глаз Яшу Тоганяна — цвёл георгином рядом. — Он твердит, что ничуть не хуже Рахметова. Может самому себе причинять сильную боль и переносить её. Посмотрим на нашего Рахметова!

Идея смотрин всех захлестнула.

Живой Рахметов! У нас! В классе! Наверняка интересней книжного! Смотрим! Смотрим!

Эх, Яша, Яша… Был обстоятельный, умный мужик. Летом, в каникулы, ему доверяли гнуть позвонок на равных со всеми грузчиками на железнодорожной станции. Занимался боксом, занимался штангой. И на! Какая-то клякса[72] Ануся срезала. Занялся глупостью. Свалёхался![73] Что-то в нём пропало.

Больше он меня не впечатлял.

Зато сам он с каждым днем становился всё впечатлительней. Если кто из ребят подходил к его ундине и болтал, из Яши «выходил человек и больше в него не возвращался». Первая перчатка школы не находил места своим кулакам. Кряжеватый Ромео с яркими задатками Отелло бледнел, синел, чернел, краснел и считал до двадцати. Если в этот счёт приставака не укладывал свой трёп, в Яше прорезались хватательные инстинкты и неповалимая страсть к прогулкам.

Он мёртво хватал растеряшика под локоть и со словами «Пойдем выйдем!» тащил за дверь.

Что уж там было никто не знал, только нечаянный разлучник как-то сразу выпадал в осадок. Становился смирней травы и десятой дорогой понуро обегал Анусю.

Тоганян пал на корточки, жертвенно, с пристуком возложил голову на угол стола. На серёжку уха водрузил блёсткий гвоздок.

— Гвоздь ровно стоит? — спросил он.

— В пор-ряде! — гаркнул класс и с открытыми ртами оцепил стол. — На старт!

Девчонки пялились на чудилу как на героя.

Парни похмыкивали себе на уме. Ну-ну! Всё-таки завидки кой-кого подпекали.

Яша высоко поднял камень, со всего замаха стукнул. Не попал в шляпку, огрел себя по затылку.

— Яшик, тебе ж не видно… — затревожилась Ануся.

— Тог! Давай помогу! — глупо гоготнул Сергеев. — От души трахну!

Тоганян отмахнулся. Отзынь!

Он обстоятельно примерился, с силой ударил. Коротенький, тонкий гвоздь по бровки вбежал в мочку.

Девчонки в испуге отвернулись.

— Всё? — сбито шепнул Яша.

— Всё, Яшенька! Всё! Всё-ё!.. — оторопело захныкала Ануся.

Она совсем отнялась от языка, онемела со страху, когда увидела, что орёлишко её основательно прикован к столу.

Он пробовал и никак не мог прихватить ногтями крохотную гвоздикову шляпку с узкими, тупыми полями.

— Кусачки! — пискнула Ануся.

Все смешались.

Откуда взяться кусачкам в школе?

Раздумался народ, не знает, как и подмочь бедному Тогу. Он уже устал сидеть на корточках, обречённо стоит перед классом на коленях, сломив голову вбок.

Постой, постой. Кажется…

Раз в дождь ждал я под генерал-ёлкой второго урока и видел, как дядя Федя — это наш сторож, звонарь, электрик, слесарь и по совместительству большой друг старшеклашек — красил дверь у своей хлипкой хибарки. Руки у него были заляпаны. Цигарку он держал кусачками!

Я не мешал народу думу думати, на пальчиках вышел из класса и бегом во двор.

— Дядь Федь, кусачки! Человек пропадает!

— Все пропадают, — тягостно прохрипел с койки дядя Федя. Он был одетый. Лежал поверх ветхого цветастого одеялишка, ноги сливались к полу. — Я вон тоже пропадаю… И всем хрен по деревне! А я тем временем про-па-даю по полной программе!.. Хоть подавай заявлению на два метра…[74] И не бежу к директорию — спасай! Вчера я… анчутка чумородный… Заутюжил… гвоздодёру…[75] Всё го́ром горит… Печень рассыпается на атомы… Отерезвиться ба… Дожил!.. На реанимацию[76] копейки худой нету! Не с чем даже пойти на гейзер…[77]

Ну дай на стопку дурочки, профессор кислых щей!

— Н-нету…

— Тогда, заусенец, и кобры[78] нету. Нечего тут бал подымать![79]

— Ка-ак нету? — Кусачки сине выглядывали из-под его ног.

— Так и нету… Кусачки мы уже проехали, базарило. Об чём ишшо твои хлопоты?

— Ка-ак нету?.. Ка-ак нету?.. Да во-он лежат отдыхают!

— Все посля праздника лежат отдыхают. Я, навпример, тоже лежу отдыхаю… Культурно…

Я присел пустой, а встал уже с кусачками. Ну что делать? Что посмеешь, то и пожнёшь!

— Дядь Федь, через три минутки верну.

— Положь, грабитель, где взял!

Сторож дёрнулся было встать.

Хмель лениво толкнул его в грудь, он чуркой вальнулся снова на койку.

Я осторожно ухватил гвоздь и так сильно сжал ост-рогубцы, что откусил шляпку.

— Эх, мазуля! — хором ругнули меня одноклассцы.

— Не спеши, — подала совет Почему. — С достоинством снимай ухо с гвоздя, как шляпу с вешалки.

— Вовсе и не остроумно, — с укором заметила бледная Ануся.

Вызволенный Яков зажал мочку, стриганул из класса.

На белую рубашку капнула с пальца кровь и алой звёздочкой вспыхнула на груди.

19

И на весах судьбы случаются недовесы.

С. Белоусов

— Антракт окончен! — Илья Ильич Косой воинственно обвёл притихающий класс единственным глазом, на подходе к столу махнул журналом. — Садитесь. С вашего позволения сяду и я.

Он распахнул журнал. Поправляя чёрную повязку на виске, забегал единственным глазом по столбцу наших фамилий.