Дожить до весны

Все знают о зачехленном шпиле Адмиралтейства, его нельзя было перекрасить, не испортив позолоту, потому за одну ночь сшили громаднейший чехол весом в полтонны, и альпинисты с риском для жизни сумели этим чехлом адмиралтейскую иглу укрыть. Закрасили шпиль Петропавловского собора, купола Исаакиевского и многих других соборов, спрятали под большой насыпной холм медного Петра, закопали в парке коней с Аничкова моста, укрыли Екатерину II в парке перед Пушкинским театром и Александра III с его конем.

Но далеко не все знают, что прятали не только памятники и купола, но и… целые заводы. Конечно, их не закапывали, просто на крышах цехов появились кварталы из фанеры! В Москве для маскировки крыши домов рисовали прямо на асфальте, но это до первого снега, кроме того, нарисованные дома не отбрасывают тени, а потому на любой аэрофотосъемке будет видно, что это картинка. В Ленинграде решили сделать полноценный муляж и по всему городу соорудили огромное количество фанерных «развалин». Пролетая над городом на следующий день после ночной бомбардировки, немцы могли радоваться – столько разрушений! Им невдомек, что руины бутафорские.

В «руинах» лежали Смольный, Кировский завод, Охтинский мост, вокзалы города… С вокзалами пришлось повозиться. Рельсы, ведущие к платформам, выкрасили в защитный, а зимой кое-где и в белый цвет, чтобы не отсвечивали, не выдали. Сами здания накрыли сетками и фанерой с изображениями развалин, а в стороне «выросли» их фанерные муляжи. Ох и доставалось фанере! Каждый день приходилось ремонтировать.

Исправно бомбили немцы и муляжи кораблей на Неве в паре сотен метров от настоящих, замаскированных под ледяные торосы, и фальшивые мосты, тоже неподалеку от действующих, и превращенные в «заводские цеха» стадионы и пустыри.

А чтобы окончательно сбить немецких летчиков с толку, были проложены такие же фальшивые «улицы», и снова с картинами разрушений. Бутафорская улица пролегла поперек проспекта Обуховской обороны, верфи и даже стоящего у причала завода «Большевик» эсминца «Опытный»! И все, конечно, с «руинами». Верфь и эсминец не пострадали, зачем бомбить развалины?

Немецкие летчики твердили, это подтверждала их аэрофотосъемка, что Ленинград практически полностью разрушен.

Была еще одна хитрость – в маскировке часто использовались укрывные сети с нашитыми на них кусками ткани под цвет растительности, чтобы сверху вместо здания виделся парк. Но на немецких самолетах стояли специальные фильтры, позволяющие понять, что «зелень» фальшивая.

И снова на помощь любимому городу пришли химики. Была срочно изготовлена новая краска – недешифруемая. Прямо в сетку для реальности вплетали ветви деревьев, а чтобы они долго не вяли, химики придумали состав для консервации зелени. Когда выпал первый снег, цвет маскировки заменили, теперь аллеи маскировочных «парков» стояли заснеженными.

Маскировали даже водоемы. В затемненном городе, где все улицы были сплошной черной дырой, блеск воды мог что-то подсказать летчикам. И тогда в воду засыпали специальный состав, гранулы которого, собираясь, образовывали непрозрачную пленку на поверхности. Пруды и малые речки тоже спрятались, превратились в черные дыры для тех, кто нес бомбы на город. Зато совсем в других местах вдруг появились фальшивые Мойки и Фонтанки, канавки и пруды.

Конечно, все уберечь не удалось, до сих пор видны «ранения» на пьедесталах коней на Аничковом мосту, пострадали сфинксы на набережной, страдали и заводы, и электростанции, разрушений в городе было очень много, но куда меньше, чем видели с высоты немецкие летчики. Зачем бомбить город, который и без того разрушен? Нужно только дождаться, когда в нем умрет последний защитник или хотя бы предпоследний, чтобы последнего повесить на главной площади.

Но город выжил.

А вот памятника тем, кто спрятал его от немецких объективов, в Ленинграде не было, нет его и в Санкт-Петербурге. Пусть так, памятников блокадникам вообще мало, но не мешает хотя бы помнить тех, кто перехитрил врага.

* * *

День прорыва блокады – 18 января 1943 года – стал главным праздником блокадников. Не разгром гитлеровцев и снятие блокады на год позже, а именно прорыв. Тогда и заработал тот самый Коридор смерти, по железной дороге доставлявший под непрекращающимся вражеским огнем продовольствие во все еще осажденный город.

У ленинградцев, особенно в семьях переживших блокаду, есть незыблемое правило – любой вошедший в дом гость должен быть накормлен. Именно накормлен, а не просто напоен чаем со сладостями. Говорят, это осталось с тех страшных времен, когда мерилом самой жизни стал крошечный кусочек черного хлеба.

Пережившие блокаду ленинградцы часто варят картошку в мундире – рука не поднимается кромсать очистки, сушат остатки хлеба, аккуратно складывая сухарики в банки, обжаривают остатки вчерашней вареной картошки, порезав кружочками («картошка по-ленинградски», вкусно, кстати) и осторожно сметают хлебные крошки со стола – для птичек.