Доживем до понедельника. Ключ без права передачи

– Вот именно! Только эти фанатики могут так рассуждать, – обиженно добавила Эмма Павловна. – Класс вместо семьи, что ли?

– Перегибаю, согласна, – потухла Марина. – Это у всех по-разному.

Ощутилась неловкость. Осторожно, даже ласково высказалась Ольга Денисовна:

– Ну что же, это можно понять: личная жизнь учителя и внеклассная работа – совпадают. Только вот содержание этой работы…

– Что?

– Таинственно! Поделились бы с нами опытом, Мариночка, – это же всем интересно… Считается, что ключ к десятому «Б» только у вас!

– Ну, это не так… И потом, этот ключ, если он существует, ребята дают сами. Кому и когда хотят. И конечно, без права передачи посторонним…

– Товарищи! – уловив напряженность, встал Константин Мишин. – Я притащу музыку, а? Сейчас она будет в самый раз!

И, посчитав молчание знаком согласия, он исчез.

– Так мы вас слушаем, Мариночка, – мягко напомнила Ольга Денисовна. – Про ключ – это очень образно, мы оценили… А внеклассная работа?

– Ольга Денисовна! Да это и не работа вовсе… это общение.

– Тем более. Почему-то по вечерам. Почему-то не со всеми, а с какими-то избранными…

– А кто к вам ходит, Марина Максимовна? – страшно заинтересовалась Алина. – Алеша Смородин, да? Еще кто? Адамян?

– Не вспоминайте при мне эту фамилию… – вздрогнув, попросила Эмма Павловна. – Сегодня я его вышибла в присутствии Кирилла Алексеича!

– Адамяна Евгения? – переспросил физик. – Удивлен. Я ему симпатизирую.

– Дело не в симпатиях, – сухо заметила Ольга Денисовна. – А вообще выдворение из класса – это капитуляция перед учеником, есть прямая инструкция на этот счет. И давайте не говорить все сразу…

Долго молчавший Назаров обратился к Марине:

– Я поддерживаю Ольгу Денисовну: мне интересно про это ваше общение…

Она смутно улыбнулась:

– Ну как это рассказать? Читаем стихи. Слушаем музыку – у меня есть хорошие записи… Это неправда, будто им нужны только шлягеры из подворотни… Как-то они сами сложили песенку, там есть такие слова:

Сударь, когда вам бездомно и грустно,Здесь распрягите коней:Вас приютит и согреет ИскусствоВ этой таверне своей…

– А дальше? – спросила француженка.

– Минутку, – вклинилась Ольга Денисовна с немного сконфуженной улыбкой. – Все это хорошо, только вы там замените слово «таверна». Это в переводе на русский – трактир, кабак. Кто-нибудь решит, чего доброго, что у вас трактир для учащихся. Замените, правда.

– Кто так решит?

– Да кто угодно… Достаточно заглянуть в словарь.

– А зачем туда заглядывать, Ольга Денисовна?

– Ну, Мариночка… сначала учебники, а теперь уже и словари в немилости?

– Себе надо верить, Ольга Денисовна, себе! И ребятам…

– Браво, – поддержал ее Сумароков. – Но зря вы так реагируете, Марина. Вот уже побледнели…

– Потому что этот разговор не вчера начался, Олег Григорьевич! Со мной же все время проводят работу под девизом «как бы чего не вышло»…

– Ничего странного, – сказал физик. – Сделал же Антон Павлович своего «человека в футляре» педагогом. Имел для этого основания, как ни грустно…

– И до сих пор имеет, вы сами видите… Ребята ходят домой к учителю, пьют там чай – «какой пассаж!». Сочинили песенку – «батюшки, не кабак ли там?!». Шлифуют свои убеждения, вкусы, учатся их отстаивать – «а зачем, а почему там, а не в актовом зале?».

Назаров счел нужным остудить ее:

– Перебор, Марина Максимовна. Я не слышал здесь таких нелепых вопросов.

– Они подразумеваются! – крикнула она.

Ольга Денисовна потемнела лицом и встала:

– Стало быть, знакомьтесь: «человек в футляре» – это я… Спасибо, Мариночка.

– Пожалуйста!

– Опомнись, Маринка, пожалеешь! – крикнула француженка в панике, и другие тоже принялись гасить конфликт:

– Товарищи, товарищи…

– Нервы, граждане, беречь надо – от них все!

– Главная проблема – вдруг объявила, перекрывая голоса, молчавшая до сих пор, точно проснувшаяся женщина, – главная беда, что программа рассчитана на призовых лошадей каких-то, а не на реальных детей! Я сама по три часа готовлюсь к уроку!

– Господи, при чем тут это? Лидия Борисовна! Про «футляр» говорим, вы не поняли… Миленькие, хотела бы я знать, на ком из нас нет этого «футляра»… Такая профессия!

Сказавшая последнюю фразу учительница зоологии сжалась под взглядом Марины и, мигая, выслушала ее отповедь:

– Если я когда-нибудь соглашусь с этим, уйду из школы в тот же день! Лучше мороженым торговать зимой – честнее, по крайней мере!

– Зачем же прибедняться? – заговорила Ольга Денисовна, вращая и разглядывая на просвет стакан. – Прекрасно устроитесь в редакцию… будете печатать «педагогические раздумья», поучать нас, грешных…

– Не надо меня трудоустраивать! Я сказала: если соглашусь… А этого никогда – слышите? – никогда не будет. Нравится мне моя работа, несмотря ни на что! Вот только смешно теперь сидеть тут, жевать, чокаться… Извините!

Марина мотнула головой, стряхивая упавшие на глаза волосы, и – ушла. Была тягостная пауза.