Дозоры

Мы видим их трепещущие живые ауры. Видим их удивление, страх, гнев.

Мы не станем гордиться этой битвой.

Не станем о ней говорить.

И никогда больше не произнесем чужих колючих слов, вызывающих Белое Марево…

Почему я смотрю на Алишера снизу вверх? И с какой стати за его головой потолок?

— Очнулся, Антон?

Я привстал на локтях. Огляделся.

Восток — дело тонкое. Восток умеет быть деликатным. Все в чайхане сделали вид, что не заметили моего обморока. Предоставили Алишеру самому приводить меня в чувство.

— Белое Марево, — повторил я.

— Понял, понял, — кивнул Алишер. Он был не на шутку встревожен. — Ну ошибся я, не морево, а марево. Извини. В обморок-то чего падать?

— Рустам применял Белое Марево вместе с Гесером, — сказал я. — Три года назад… в общем, Гесер научил меня этому заклинанию. Серьезно так научил. Воспоминаниями поделился. В общем… я теперь помню, как все это было.

— Действительно так мрачно? — спросил Алишер.

— Очень. Не хочется мне туда ехать.

— Ну, это ведь было давно, — успокоительно произнес Алишер. — Все уже кончилось, все давным-давно прошло, кануло в Лету…

— Если бы, — ответил я, но уточнять не стал. Если Алишеру не повезет, то он сам все увидит и поймет. Потому что ехать на плато демонов нам все-таки придется. Рустам из моих заимствованных воспоминаний ничего общего с Афанди не имел.

Как раз в этот момент вернулся из туалета Афанди. Сел на подушки, посмотрел на меня, добродушно спросил:

— Отдохнуть решил, да? Отдыхать рано, после плова будем отдыхать.

— Не уверен, — пробормотал я, садясь.

— Ах какая хорошая вещь — цивилизация! — продолжал Афанди, будто не слыша меня. — Вы молодые, вы не знаете, сколько блага принесла цивилизация миру.

— Неужели там горела лампочка? — пробормотал я. — Алишер, поторопи официанта с пловом, ладно?

Алишер нахмурился.

— И впрямь…

Он встал, но как раз в этот момент появился молодой мужчина с большим блюдом. Разумеется, одна тарелка на всех, как положено… красноватый рассыпчатый рис, оранжевая морковь, изрядное количество мяса, цельная головка чеснока сверху.

— Я же говорил, здесь хорошо готовят, — с удовольствием произнес Алишер.

А я смотрел на мужчину, который принес плов. Интересно, куда делся тот молодой паренек? И почему новый официант так нервничает?

Я взял рукой пригоршню плова, поднес к лицу. Посмотрел на официанта. Тот закивал и начал вымученно улыбаться.

— Баранина под чесночным соусом, — сказал я.

— Каким еще соусом? — удивился Алишер.

— Это я так… вспоминаю мудрого Холмса и наивного Ватсона, — ответил я, больше не беспокоясь о том, что мой русский язык выглядит неуместно. — Чеснок — чтобы отбить запах мышьяка. Сам же говорил — на Востоке надо верить носу, а не глазам… Дорогой, откушай-ка с нами плова!

Официант замотал головой, медленно отступая. Из любопытства я посмотрел на него сквозь сумрак — в ауре преобладали желтые и зеленые оттенки. Страх. Профессиональным убийцей он не был. И отравленный плов потащил сам, вместо младшего брата, потому что боялся за того. Удивительно, какие мерзости способен совершить человек из-за любви к ближним своим и заботы о них.

Вообще все это было чистой воды импровизацией. В чайхане нашлась какая-то гадость с мышьяком, какой-то крысиный яд. И кто-то приказал накормить нас пловом с отравой. Убить сильного Иного таким образом невозможно, но ослабить, отвлечь нас можно было запросто.

— Сейчас я из тебя самого лагман сделаю, — пообещал я официанту. — И накормлю им твоего брательника. За чайханой следят?

— Не… не знаю… — Официант сразу понял, что, несмотря на мою внешность, надо говорить по-русски. — Я не знаю, мне велели!

— Пшел вон! — велел я, вставая. — Чаевых не будет.

Официант бросился к двери на кухню. А посетители тем временем принялись покидать чайхану, по такому случаю решив обойтись без платы. Что их так напугало — мои слова или интонации?

— Антон, штаны себе не прожги, — сказал Алишер.

Я опустил глаза — в моей правой ладони с шипением крутился файербол. Я разозлился настолько, что заклинание «с кончика пальцев» вышло на пусковую стадию.

— Спалить бы этот гадючник… в назидание, — процедил я сквозь зубы.

Алишер молчал. То неловко улыбался, то морщился. Я прекрасно понимал, что он хочет сказать. Что эти люди не виноваты. Им велели, и они не могли воспротивиться. Что эта небогатая чайхана — все, что у них есть. Что с нее кормится две-три большие семьи с детишками и стариками. Но он молчал, потому что в данном случае я был вправе устроить маленький пожар. Человек, пытающийся отравить трех Светлых магов, заслуживает воспитательных мер. В назидание и себе, и другим. Мы Светлые, а не святые…

— Шурпа хорошая была, — тихо сказал Алишер.

— Пошли сквозь сумрак, — сказал я, превращая файербол в струйку жидкого пламени и выливая ее на блюдо с пловом. Рис и мясо превратились в головешки вместе с мышьяком. — Не хочется мне что-то мелькать в дверях. Слишком быстро работают, твари.

Алишер с благодарностью кивнул, встал, для верности растоптал угольки на блюде ногами и опрокинул туда два чайника.