Дозоры

Но Паша ничего не стал мне объяснять. Смотрел на кубок, поглаживал его сухим цепким пальцем, будто вел беседу… Может быть, он досказатель? Редкая специализация — извлекать информацию из прошлого, используя предметы…

Потом Паша посмотрел на Лену. Та пожала плечами. Потом на Петю. Тот кивнул.

— В этом сосуде горечь и печаль, Городецкий, — сказал Паша. — Ты должен это знать, если захочешь из него испить.

— Мы знаем, как пробудить пророчество, — подтвердила Лена. — Это просто.

— Но мы не скажем этого тебе, — заключил Петя. — Мы не хотим быть ответственны за возможные последствия.

Они поднялись одновременно и направились к дверям. Первым вышел Петя и встал в коридоре, придерживая дверь, потом Лена. Паша задержался на миг и посмотрел на меня. То ли с симпатией, то ли с сочувствием.

— В Европе принято думать, что всегда и везде есть как минимум два пути, причем один из них — хороший. Мы, в Азии, знаем, что путей может не быть вообще, а может быть бесчисленное множество. Но это не значит, что хотя бы один путь окажется хорошим.

— Я в России живу, — ответил я. — Это и не Европа, и не Азия. Путей у нас вообще нет, только направления, но нас это никогда не смущало.

Паша приподнял бровь, обдумывая мои слова. Потом улыбнулся, кивнул и вышел.

Дверь за ним закрыл Петя.

Сбросив халат и торопливо одевшись, я уже через минуту стучался в соседний номер. Дверь со щелчком открылась, хотя Арина стояла у окна, глядя на Тайбэй.

— К тебе заходили? — спросил я.

— Только что вышли, — ответила Арина не оборачиваясь. — Паша, Лена и Петя. Четвертый, первый, второй уровень, Светлые.

— Забавно, у меня тоже были они, — сказал я. — И тоже только что вышли.

— Детские фокусы, — обронила Арина пренебрежительно. — Полагаю, разговор у нас состоялся также идентичный.

— Наверное, — согласился я. — Тебя не пытались арестовать?

— Я объяснила, что это бесполезно, — ответила Арина. — Впрочем, они и сами это видели… Ну что… пойдем к Фану?

— Я отведу тебя в музей, сказала мне сестра, — пробормотал я. — Стоит так спешить? Я бы предпочел нормально поесть, отоспаться, а встречаться уже завтра.

— Давай, — легко согласилась Арина. — Тут несколько хороших ресторанов, прямо в гостинице. Или можно поехать в город… Я тебе уже говорила, что тут не отравишься?

— Говорила, — ответил я. — Тебя что-то печалит?

Арина посмотрела на меня и снова повернулась к окну.

— Время, Антон, время… Я смотрю, как изменился город. И понимаю, как изменилась сама. Старая карга, которая выглядит молодой… крепкая, здоровая, вечная, но — старая карга.

— Мне жаль, — сказал я. — Почему у вас, ведьм, все именно так? Иной, если у него хотя бы пятый уровень, может поддерживать свое тело молодым…

— Мы ведьмы, — ответила Арина, будто это было объяснением. Помолчала и все-таки добавила: — Мы берем Силу чуть иначе. Берем ее от земли, ветра, рек… Природа не умеет быть вечно юной, Антон. Природа была древней, когда люди еще не отличались от животных. Горы стареют и осыпаются, реки меняют берега, землю уносит ветер… Так и мы. Наверное, теоретически бессмертны — как все Иные. Но стареем, хоть и медленно. Очень обидно, чароплет… я вспоминаю, как в этом самом городе пила сладкое сливовое вино и целовалась с любовником… одним из тысяч, которые у меня были. Но я тогда была еще молодой. И город был другим. И жизнь казалась ярче.

— Но разве он стал хуже?

— Даже Москва хуже не стала, а уж как старались последние годы, — фыркнула Арина. — Нет, не хуже, просто чужим. И от этого щемит мое старое сердце.

Мне стало неловко, будто я невольно заглянул в щелочку и увидел что-то, вовсе мне не предназначенное.

— Пойдем отведаем китайских деликатесов, — встряхнувшись, сказала Арина и отвернулась от окна. — Потом я намерена посетить спа-салон, но ты вряд ли составишь мне компанию?

— Да уж вряд ли, — кивнул я.

— А то смотри, тут предлагают скидку на двоих, — усмехнулась Арина. — Джакузи с видом на ночной город, массаж, ароматные масла…

— Уйди, развратница, твои противны ласки… — продекламировал я, переиначивая Козьму Пруткова. И тут же сообразил, что в данном случае это было более чем неуместно.

— Не так, Антон. «Отстань, беззубая! Твои противны ласки! С морщин бесчисленных искусственные краски, как известь, сыплются и падают на грудь. Припомни близкий Стикс и страсти позабудь!»

— Извини, — пробормотал я.

— Ничего, — усмехнулась Арина. — Я не греческая старуха, а самая что ни на есть русская. Да, старуха. Но со своими зубами, хочу заметить! А с выводом не спорю: «Сожженной в порошок, тебе бы уж давно во урне глиняной покоиться должно».

— Арина, я приношу свои извинения.

Арина снова ухмыльнулась.

— Да ладно. Спасибо, напомнил мне Володю…

— Какого Володю?

— Ну не Путина, конечно. Жемчужникова Володю, поэта…

— Одного из авторов Пруткова? — Я всмотрелся в мечтательную улыбку Арины. — У тебя что, и с ним роман был?