Дозоры не работают вместе

– В Сумраке остались следы мощных энергетических возмущений. Все концы тянутся далеко на запад. Теперь понятно, почему мы в Москве ничего не обнаружили. Кто-то отдавал им команды на расстоянии, и получали они их только здесь, на западе от города.

– Кто же это был? И где похитители?

– Потерпите, Андрей. Со временем мы обо всем узнаем…

Тамара Монк пришла в себя после долгого и страшного сна. В этом сне она падала в бесконечно глубокую пропасть. Она звала на помощь, пыталась ухватиться за что-нибудь – тщетно. Она ждала удара о землю и быстрой смерти, но падение все продолжалось… все быстрее и быстрее, все темнее и страшней. Откуда-то из неописуемого далека ее по-прежнему звал Миша, но к его голосу добавились новые голоса тех людей, что заталкивали Тамару в этот жуткий сон. Медленное, неумолимое падение в холодную мрачную пустоту…

…вдруг прекратилось.

Она открыла глаза.

Ее постель, широкая и мягкая, застеленная свежим бельем, стояла в незнакомой комнате, освещенной теплым светом ночника. На стене у маленького окна висел плакат – насупленный мальчишка с расцарапанной рукой и женщина в белом халате с мудрым и добрым лицом: НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРИВИТЬ ДЕТЕЙ ОТ СТОЛБНЯКА.

Тамара села на кровати. Впервые за долгое время она чувствовала спокойствие… и желание как следует поесть.

«Я тяжело болела… но сейчас мне лучше. Болела и видела сны. О каких-то странных людях, возникающих из ниоткуда, о превращении чая в вино, о медиумах и магах…»

– Ты бредила, – прошептала Тамара.

Она собиралась позвать кого-нибудь, но тут взгляд ее упал на соседнюю койку.

Там, опутанный бинтами, исхудавший до синевы, с заострившимся носом, исцарапанный и покрытый лиловыми кровоподтеками, лежал Миша. Живой.

Долго сидела она на краю кровати, не веря своим глазам. Затем упала на колени, схватила его пахнущую йодом руку и принялась поливать ее слезами. Она благодарила Бога, судьбу, весь свет за это счастье. А когда кончились силы плакать, уснула рядом с мужем.

Часть 2

Великий холод

VII

ФРГ, пограничный переход в Лауэнбурге на Эльбе,

2 октября 1962 года

– Ваши документы, пожалуйста.

Максим Баженов подал офицеру завернутый в клеенку паспорт гражданина Федеративной Республики Германия. Документ изготовили несколько дней назад в Первом главном управлении КГБ по просьбе Андрея Ярового; ему искусно придали слегка потрепанный вид, умело вклеили фотографию Максима и истекающую визу ГДР. Пограничный контроль на стороне социалистической Германии он прошел без сучка и задоринки, теперь оставалось проникнуть на «загнивающий Запад».

– Гюнтер Штайгер, – прочел офицер вслух. – Герр Штайгер, с какой целью вы посещали советскую зону?

Пограничник неторопливо листал документ, покачиваясь с мыска на пятку. У него был долгий скучный день в мокрой от дождя стеклянной будке у шлагбаума, и до конца смены оставалось еще несколько часов. Он даже не смотрел на Максима.

– Я навещал родственников в Дрездене.

– Кем работают ваши родственники?

– Тетка служит в трамвайном депо, двоюродный брат ходит в школу.

– А вы сами?

– Страховой агент.

– Вы провели в Дрездене две недели?

– Почти.

– Кроме Дрездена, были еще где-то?

– Останавливался в Берлине на один день. На обратном пути.

– С какой целью?

– Осмотреть достопримечательности, – пожал Максим плечами.

Офицер в задумчивости пожевал губами, разглядывая его старенький костюм, купленный в Москве на барахолке у метро «Таганская». Не слишком ли ты молод, парень, для страхового агента?

– У вас южный выговор, – отметил он, – вы баварец?

– Я вырос в Вюрцбурге, в Нижней Франконии, – терпеливо пояснил Максим.

– А скажите, герр Штайгер, не просил ли кто-нибудь вас что-то передать в ФРГ? Посылку или, может быть, письмо?

Пограничник вдруг впился взглядом голубых глаз в Максима: попробуйте-ка солгать мне, уважаемый.

– Не беспокойтесь, – подавил усмешку «герр Штайгер», – я знаю, что нужно отвечать таким людям.

Оставаясь внешне спокойным и меланхоличным, он испытывал сильнейшую досаду. Как удобно было бы сейчас дать этому служаке короткий мысленный посыл: все в порядке, ставь штамп и впускай уже меня в страну. Но при попытке сотворить хотя бы слабое заклятие Баженов буквально чувствовал, как вокруг его запястий сжимаются невидимые холодные цепи, как сдавливает эта неодолимая сила его горло, не давая исторгнуть ни звука. Это ощущение было таким мощным и странным, словно он пытался привычным рывком встать с постели на ноги – но обнаруживал, что ноги исчезли.

Пограничнику не понравились отразившиеся на лице Максима эмоции.

– Снимите, пожалуйста, пиджак и ботинки и положите их в этот контейнер. И чемоданчик извольте сюда.

Баженов мысленно выругался по-русски. Пока офицер рылся в его имуществе, он смотрел в окно на утопающий в пушистой зелени Лауэнбург.

– Что же, вещи у вас в полном порядке, – с видимым разочарованием резюмировал офицер, – можете ехать дальше, герр Штайгер. Добро пожаловать!