Дозвониться до небес

– Туда, где из миллиона колдунов штук десять для передачи отбирают. Тебя точно выберут. Ты колоритная.

– А… нет, не пойду. Мне это надо?

– Если выиграешь – тебя в Америку пошлют.

– Я сама кого хочешь пошлю.

Пораженные, мы не знали, как на это реагировать. Я на секунду подумала, раз она так разозлилась, то действительно захочет показать высший класс. И еще – мне очень хотелось ее спровоцировать на откровенность. Подначить, как мы в детстве поступали. На «слабо».

– Конечно, не стоит вам на передачу ходить. Вы умеете что-то одно, а там и с покойниками разговаривать надо, выспрашивать их, как они померли. И деньги искать…

– Деньги тут другие искать любят, – злорадно заметила бабка, глядя на смущенного Арсения.

– Я больше не буду.

– Так оно и есть. Не будешь. А сейчас ты пойдешь и вытрешь свой компьютер.

– Потом…

– Сейчас. А потом… постираешь свои носки или книжку почитаешь, – отрезала бабка.

– Да понял я. Так бы и сказала, что вам поговорить хочется. Без меня!

Изображая оскорбленного страдальца, Арсений удалился стирать носки, почитывая книжку. Как я поняла, бабку на «слабо» не возьмешь. Не тот она человек. Зато, судя по приготовлениям, сейчас мне станут вправлять мозги.

– Так вот, глупая девочка, тебе кажется, что разговаривать с мертвыми – очень увлекательное занятие?

Мне пришлось кивнуть, а то от ее тона в горле пересохло и слова застревали в горле.

– Ну, давай попробуем. Меня как раз попросили отыскать пропавшую девушку. Ее месяц найти не могут.

– А фото есть? – оживилась я.

– Зачем?

– Ну как же! Фото просто необходимо. Все ищут при помощи фотокарточки.

– Кто это все? Раз мне фото не нужно – значит, не все. Мне обычно оно без надобности. Тут и так якорей достаточно – имя, фамилия, отчество. И возраст. И цвет волос. Трех признаков всегда хватает.

– Почему?

– Чтобы наверняка. Покойников гораздо больше, чем живых, без уточнений запутаться можно.

Слегка струхнув, я прилежно слушала, ожидая, что же будет дальше. Бабка назвала мне эти самые три признака. Как звали девушку, волосы черные, девятнадцать лет, длинный черный плащ. Каждое бабкино слово звучало тихо и внушительно.

– А теперь скажи мне – жива она или нет! – вдруг выкрикнула она.

– Нет! – так же громко заорала я.

Похоже, я ответила правильно. Бабка продолжала смотреть на меня странным рассеянным взглядом. Отчего я начала советь, теряя ощущение пространства и времени.

– Ну. И где она. Закрой глаза. Не думай. Подключайся. Попробуй.

В доме было тихо, но я слышала свое дыхание. Пыталась представить девушку. Как она выходит из дома. Кого-то провожает. Ничего не боится. Они ждут маршрутку. Друзья садятся в нее и уезжают. Ей нужно вернуться домой. Ее там ждут. Подъезжает машина. «Жигули». Почти развалюха. Девушка наклоняется поговорить с водителем. Она его знает. Он не чужой. Села. Поболтать. Выкурить сигарету. Дома курить нельзя. Смеется. Машина поехала. Девушке кажется – над ней решили пошутить. Ничего страшного. Прокатятся немного, а потом вернутся. Это недолго. Но вот грунтовая дорога…

Я сбилась с дыхания. Закашлялась.

– И что было дальше? – строго спросила бабка.

– Я не знаю! Я не хочу знать! Мне страшно!

– Нет, милая. Придется досмотреть до конца. Это не шутки. Мне завтра надо будет объяснять родственникам, где лежит ее тело. Ее похоронить нужно. А то родители до сих пор верят, что дочь украли в рабство. И ждут.

– И пускай ждут! Зачем им ваша правда?

– Она не моя. Продолжай!

Похоже, я снова впала в транс. Подключение было другим. Здесь и сейчас – темно, стылая грязная вода. Голос повторяет одно слово: камыши. Тихий. Еле слышный. Какие камыши? Я ничего не понимаю! В черной воде медленно шевелятся пряди волос.

Камыши. Незнакомый тихий настойчивый голос. Одно и то же слово. Произносимое с трудом. Через силу. Снова черные волосы. Я словно плюхаюсь лицом в эту мерзкую черную воду. Меня сейчас вырвет!

Я побежала.

– Ты сорвалась. Ты отключилась! – ругалась бабка через дверь туалета.

Желудок выворачивало долго. Текли слезы. Сопли. Я не плакала – это все от рвоты.

– Вылезай!

Чего она еще от меня хочет? Я не могу больше! Я теперь спать не смогу! Этот голос…

– Вот не хочется, а придется. Вот карта. Вот иголка с ниткой. Вспомни все, что видела, и вот так води рукой. Я подскажу тебе, откуда надо начинать движение, – вот тут ее дом.

Рука тряслась, и плавности не получалось. Но я старалась как могла. Странный результат. Ткнула в четыре места. У моста. У берега реки. На дороге, что к заводу ведет. И совсем рядом с ее домом – на поле.

– Я так и думала. Можешь отдыхать. Арсений, ставь чайник.

– А че орать-то? Я тут.

– И давно ты тут?

– Не-а. Я все сделал, что ты велела. А потом скучно стало.

– Ну да. С нами зато весело – обхохочешься.

Под шум закипающего чайника я пришла к решению – никаких покойников. С меня хватит. И как бабка все это выдерживает? И главное – я ничего специально не делала, чтобы видеть весь этот ужас. Все случилось как-то само собой. Словно смотришь кино. А потом проваливаешься в кадр. И уже ты не перед экраном, а внутри. Нет, я сыта по горло покойниками. Нафиг-нафиг.