Драгоценная паутина

Джастин посмотрел на белое лицо Флик, на ее руку на руке мужа и отвернулся. Он чувствовал, что сейчас расплачется, но сдержался. Графы Равенскрофты никогда не плачут на публике.

– У него хороший пульс, он уже дышит, несите. – Доктор махнул рукой в сторону носилок.

Джастин молча смотрел, как носилки пробивают себе путь в толпе, устремляясь к ожидающей их машине.

Эрик повернулся к Джастину.

– Он обязан тебе жизнью, Джастин. Черт, как быстро ты сообразил. Я думал, у меня хорошая реакция!..

Трое мужчин стояли на холодном ветру и дрожали. Но не только от холода… Вдруг Эрик подошел вплотную к Джастину и, прежде чем тот понял, что происходит, поднял его руку вверх.

– Отлично сработано, Джаззер! – крикнул он. И толпа, всегда готовая приветствовать своих героев, принялась аплодировать и топать.

Джастин заморгал, ослепленный вспышками фотоаппаратов, сердце его упало, когда он понял, что местные газеты, которые обычно пишут о регате, благодаря ему получили материал гораздо более интересный, чем тот, на который рассчитывали. Все любят героев! А Джастин годился на эту роль. Он был очень хорош собой, даже насквозь промокший. Джастин улыбался, устало принимая восторг толпы, но взгляд его, провожавший «скорую помощь», был пустым…

Флейм быстро подходила к безлюдной остановке Сан-Марко. Дойдя до кромки канала, она заметила гондолу. Длинная черная гладкая лодка отливала серебром. Девушка тихо вздохнула и почувствовала влажную пьянящую неповторимую атмосферу венецианского вечера.

– По крайней мере вовремя, – раздался голос.

Вскрикнув от неожиданности, Флейм испуганно посмотрела вниз, на слегка покачивающуюся гондолу. Он стоял на корме, рука его лежала на руле, казалось, он всю жизнь только тем и занимается, что управляет гондолами на венецианских каналах. Рис был в плотно обтягивающих черных джинсах, белой рубашке и босиком. Флейм тихонько вздохнула и отступила назад.

– Я думала, мы просто поговорим, – мрачно бросила она.

– Именно так, – кивнул Рис. – Отец мне сегодня все уши прожужжал, восторгаясь вами. Кстати, хорошо сыграно!

Флейм напряглась.

– Я не играла. Мне действительно понравился ваш отец. Он не такой, как вы!

– А давно ли вы знаете об их романе? Да перестаньте на меня так смотреть и спускайтесь сюда!

Она была в простом белом летнем платье, подол которого от легкого ветерка поднимался, и Рис смущенно смотрел на шелковистый блеск обнаженной кожи ног, на очень нежные, пухлые холмики юных грудей. Когда она вот так стояла над ним, он чувствовал себя покорным рабом Афродиты…

Флейм набрала воздуха и ступила в гондолу. Какое облегчение – скрыться от его взгляда, спрятаться за занавеской хоть ненадолго! Она удивленно огляделась. Весь пол гондолы был покрыт темно-синим ковром и никаких скамеек не было. На полу везде были разбросаны большие мягкие подушки. Вдруг она почувствовала, как лодка закачалась, и быстро раздвинула занавески. Рис уже выводил гондолу в Большой канал.

– Что вы делаете? – спросила она строгим, резким, тревожным голосом, в котором явно было еще что-то. Страх?

– Не волнуйтесь, мы не перевернемся!

Он управлял лодкой профессионально. Но ни за что на свете она не спросила бы, где он научился этому. Рис неумолимо уносил ее все дальше от безопасной земли в укромные лагуны. Флейм, полулежа на подушках, наблюдала, как тают огни города. Рис уводил гондолу от бойких мест, туда, куда вообще редко заплывают лодки. Флейм, наверное, следовало бы испугаться, но она не испугалась. Только сердце забилось быстрее, когда он остановил лодку и направился к ней. Он подходил по-кошачьи осторожно, грациозно и уверенно. Потом остановился и посмотрел на нее сверху вниз. Девушка попыталась загородиться длинной темно-зеленой бархатной занавеской. Рис включил лампы, золотистый свет которых залил гондолу. Флейм немного отодвинулась от него. Волосы ее разметались по груди, как шелковистое пламя, глаза и кожа блестели.

– Довольно необычное место для беседы, не так ли? – нервно спросила она.

Рис заметил, как она проглотила слюну, как непроизвольно, но очень соблазнительно облизала губы… Он застонал. Она расслышала этот стон, и ее глаза округлились. Но в них не было тревоги: в глубине этих глаз Рис увидел огонь, такой же, какой нарастал в нем при виде ее с момента их первой встречи. Он уже понял, это неизбежно…

– Рис, – прошептала она горячо. – Мы же взрослые люди!

Рис усмехнулся.

– О да, очень взрослые, – согласился он, его глаза потемнели, когда он перевел взгляд на ее вздымающуюся от желания грудь…