Драгоценная ты

Мы долго молчали. Я смотрела в твое окно и вполне законно ждала слов благодарности. По всему маршруту сто сорок первого автобуса до самой Де-Бовуар-роуд на остановках толпились люди с несчастными лицами. Ты степенно сложила руки на коленях, придерживая сумочку с компьютером, и упорно молчала. Впоследствии я хорошо изучила твою манеру держаться — скромно, но с достоинством. Я не хотела заговаривать первая, однако любопытство взяло верх.

— Мне кажется, я вас раньше тут не видела. Недавно переехали?

— Да, но надеюсь, надолго не задержусь. — Ты мельком взглянула на меня и быстро поправилась: — Нет, Мэнор-Хаус суперский райончик, удобно расположен. Я везде езжу на велосипеде.

Ты вновь отвернулась и стала смотреть в окно. Мы выехали на Кингсленд-роуд.

— Чувствуется, вы не в восторге от Мэнор-Хаус, но видели бы вы его лет двадцать назад. Сплошные улицы красных фонарей. Даже вспомнить странно.

— Надо же…

Похоже, история района мало тебя занимала. Все же ты принадлежала к ним, к молодняку с автобусной остановки, — пролетом в наших краях в ожидании большой зарплаты (разумеется, побольше моей), которая позволит переехать в место попрестижней.

Ты вела себя чинно, по-взрослому: держала осанку и тщательно выбирала слова, будто истинная леди, и вдруг выдала «суперский райончик», как американский подросток. Человек-перевертыш… Акцент тоже был неоднозначный. Правильное южное произношение, где изредка проскакивали грубоватые северные гласные.

— Лондон ваш родной город?

— Я родилась здесь, потом мы много переезжали. В Лондоне жили иногда. Мама недавно обзавелась квартиркой и хочет, чтобы я переселилась к ней. А я считаю, что пора самой о себе позаботиться. Это ведь важно… Надо когда-то вставать на ноги, правда?

— Конечно!

Я никак не ожидала, что ты вдруг разоткровенничаешься, но мне стало приятно.

— В общем, сейчас снимаю квартиру в одной из этих ужасающих высоток — вы, наверное, знаете, квартал Вудберри Даун, его видно с остановки. Ужасно портят вид, правда? — Потом ты окинула меня взглядом и добави-ла: — А вот у вас, мне кажется, дом викторианской эпохи и красивый стильный интерьер — такое впечатление вы производите…

Неожиданная лесть. Мне давно никто не говорил приятных слов. Если не считать Иэна, конечно. Я удивилась и обрадовалась комплименту. Ты вопросительно взглянула, словно опасалась моей реакции. Мне вдруг пришло в голову, что тебе, должно быть, одиноко в твоей модной новостройке и ты не прочь найти подругу по соседству. Хотя на самом деле одиноко было мне, Лили.

Я едва не призналась, что у меня не дом, а всего лишь квартира. Потом передумала, захотела получить еще немного восхищения, прежде чем наши пути разойдутся.

— У вас что-то на лбу.

— Вот черт! Это я с проколотой шиной возилась. Понедельник день тяжелый…

Ты подняла руку и тыльной стороной потерла лоб не с той стороны.

— Нет, вот здесь.

Я сама не поняла, как моя рука вдруг потянулась и провела кончиками пальцев по твоей коже. Я почувствовала, что краснею, ты тоже вспыхнула — как спичка от спички. Затем моргнула и отодвинулась в угол со словами «спасибо, я сама». В такси стало тесно и душно. Мне захотелось написать эсэмэску Иэну, чтобы отвлечься, но было слишком рано. Тогда я открыла окно и попыталась возобновить разговор.

— Чем вы занимаетесь?

— Я журналистка.

Не «учусь», не «хочу быть», а уже журналистка, хотя, скорее всего, не продала еще ни строчки. Вот молодежь пошла! Я смогла назвать себя журналисткой, лишь когда меня второй раз повысили в должности — и только тогда я перестала думать, что недостаточно хороша, что меня уволят со дня на день. «Верь в себя, а остальное приложится» — вот он, ваш девиз. У нас, в девяностые, все было иначе. И родители нам не внушали, что мы центр мира и вправе им повелевать.

— Вы где-то публикуетесь?

— Пишу для себя. Веду блог.

— О чем?

— Обо всем понемногу. О жизни, о личном.

Я задумалась и помолчала. Потом, с удовольствием предвкушая твою реакцию, произнесла:

— А я как раз главный редактор журнала. И нам всегда нужны талантливые стажеры.

Я-то думала — ты развернешься, затаив дыхание. Однако этого не произошло.

— У меня обычно стажируется от четырех до шести человек — дизайн, поиск картинок, пара авторов…

Опять ничего.

— К нам часто приходят молодые ребята, осваивают профессию в реальной рабочей среде. Подумайте. Хорошая возможность. Может, мы встретились неслучайно?

Я попыталась засмеяться, смех вышел натянутый. Вся такая зрелая, умудренная опытом… Мне сорок один, а хочется быть молодой, современной и не сыпать фразами типа «молодые ребята» и «освоить профессию». В душе-то я чувствовала себя юной. С другой стороны, все старики так говорят.

Ты пробормотала, не глядя на меня:

— Я как раз сегодня выхожу на работу. Стажером.

И крепче сжала сумочку с ноутбуком. Тебе явно хотелось, чтобы я помолчала. «Дура старая», — мысленно обругала я себя. Именно так ты заставила меня чувствовать.

Ты тем временем продолжила:

— Менеджмент и всякое такое. Деловые встречи. Поручения начальства. Журнал называется «Руководитель»…