Драгоценность

Поводок снова дергается, когда герцогиня устремляется в сторону автомобиля, какой я видела только на фотографиях. Настоящий легковой автомобиль. Гладкий и белый, с длинным носом и металлическими накладками на передних колесах. Рядом с ним электрические дилижансы кажутся громоздкими и старомодными. Лакей открывает дверцу, и герцогиня усаживается на заднее сиденье; я неуверенно следую за ней, едва не стукаясь головой о низкую дверную раму. Сиденья обиты мягкой светло-коричневой кожей и нагреты солнцем. Лакей хлопает дверцей. Водитель приветствует герцогиню и запускает двигатель. Гравий хрустит под колесами, когда мы катимся вниз по длинной подъездной аллее. Я нахожу очень удобным такой способ передвижения и даже могла бы получить удовольствие от путешествия, если бы не сидела на цепи.

Я оглядываюсь назад и смотрю на дворец. Девушки в окне уже нет.

Герцогиня как будто не замечает меня и нетерпеливо постукивает пальцем по подлокотнику. Она достает пудреницу из своего черного шелкового клатча и подкрашивает губы красной помадой. Потом изучает свое отражение в крошечном зеркальце и вздыхает.

– Как это страшно – стареть, – говорит она. Я молчу. Да и все равно мне нечего на это сказать. По мне, так герцогиня вовсе не выглядит старой.

Золотые ворота венчает герб дома Озера – лакированный голубой круг, перечеркнутый двумя серебряными трезубцами. Я уже видела его в своих покоях, над каминами и на часах, а еще на мундирах ратников. Автомобиль выруливает на асфальтированную дорогу; ее поверхность настолько гладкая, что кажется, будто мы скользим, а не едем. Я вспоминаю грязные, изрытые колеями дороги Болота, по которым мы тряслись, когда ехали прощаться со своими родными; глинобитные лачуги; запах грязи и серы в воздухе; пыль, в которой тонет все. Какой разительный контраст со здешними красотами.

Жемчужина застроена сплошь дворцами, они будто громоздятся друг на друга, хотя разделены высокими толстыми стенами, утыканными острыми пиками. Сами дворцы можно разглядеть только через широкие ворота, куда впускают не всякого. Когда алмазный дворец герцогини скрывается из виду, я мельком замечаю многоуровневое сооружение из мрамора и оникса со ступенями по внешней стороне каждого уровня, что придает ему четкую геометрическую форму. Мне сразу вспоминаются строительные кубики, в которые мы с Охром играли в детстве.

На дороге все больше машин, и все как будто следуют в том же направлении. Мы проезжаем дворец за дворцом, многие отделаны цветными кристаллами – розовыми, бирюзовыми, изумрудными, оттенков топаза и граната. Одни с высокими башенками, другие – с куполами, есть и экзотические конструкции, каких я в природе не видела.

Дворец, похожий на пирамиду из треугольников, напоминает мне вечнозеленое дерево, тем более что построен он из нефрита и золота. Прямо перед ним разбит огромный розовый сад, хотя сейчас он спит, поскольку близится зима, но поздноцветущие бутоны все еще цепляются за лианы, расцвечивая их бледно-розовыми и красными лепестками. Герб на воротах – зеленый бриллиант с крестом из двух роз. На подъездной аллее стоит черный автомобиль.

– Как всегда, опаздываем, – бормочет герцогиня.

И тут стены как будто расступаются, и я забываю о том, что не хочу разговаривать с герцогиней, забываю про поводок и вуаль, потому что я узнаю здание, к которому мы приближаемся. Здание, которое я и не чаяла увидеть наяву.

– Это же Королевский концертный зал! – восклицаю я. Огромный фасад из розового камня, увенчанный бледно-зеленым куполом и двумя золотыми статуями прекрасных женщин с длинными тонкими трубами в вытянутых руках. Ошалев от изумления, я смотрю и вспоминаю всех великих музыкантов, которые выступали в знаменитом зале – Корнетт Странд, Гайда Балабан и мой любимый Страдивари Тэнглвуд. Я не могу себе представить большего счастья, чем возможность играть на этой сцене.

Я не свожу глаз с Королевского концертного зала, пока он не исчезает из поля зрения.

Дорога взбирается выше, и мы въезжаем в лес. Вереница автомобилей петляет среди деревьев, уже начинающих менять окраску, и всполохи красного, оранжевого и желтого расцвечивают пышную зелень. Наш водитель уверенно входит в повороты, но я все-таки хватаюсь за ручку двери, чтобы не сползти к сиденью герцогини. Она задумчиво смотрит в окно.

– Я любила этот лес, когда была маленькой, – говорит она. – Но мой отец никогда не разрешал мне здесь гулять. Говорил, что это слишком опасно. – Она качает головой. – Все из-за мужчин и их любви к оружию и охоте забавы ради. – Я никак не могу представить герцогиню ребенком и уж тем более играющей в лесу. – Мне нравилось притворяться, будто я умею разговаривать с деревьями, как младшая из сестер в «Колодце желаний». Ты знаешь эту историю?

Я ошеломлена. Неужели герцогиня читала «Колодец желаний»?

– Говори, – резко приказывает она, видя, что я молчу.

– Да, – отвечаю я. – Знаю. – И добавляю неохотно: – Моя госпожа.