Драгоценности Медичи

Воздвигнутый в тысяча девятьсот седьмом году на углу Пятой авеню и 59-й улицы, отель «Плаза» считался одним из шедевров стиля французского неоренессанса, причем шедевр этот насчитывал девятнадцать этажей и восемьсот номеров. Пройдя сквозь вращающуюся дверь, посетитель попадал в атмосферу нереального безмолвия, чрезвычайно успокоительного после царящего на улицах гама. Франко-итальянский интерьер с коврами из Обюссона, люстрами Баккара, мебелью и канделябрами эпохи Людовика XVI в сочетании с каррарским мрамором, равеннской мозаикой, позолоченными дубовыми панелями, белыми кариатидами до потолка создавали у европейских гостей приятное впечатление, что они не только оказались у себя дома, но и внушили туземцам мысль о прочности своих исторических корней, а также понятие о роскоши старого континента. Еще большее очарование придавал отелю находившийся перед ним большой многоуровневый фонтан, названный именем Пулитцера, и расположенный неподалеку Централ-Парк с его роскошной растительностью.

Альдо поселился в номере на шестом этаже, где его встретила репродукция – но все же чуть уменьшенная! – «Весны» Боттичелли. Пока лакей распаковывал багаж и развешивал одежду на плечиках в шкафу, он решил принять ванну, что оказалось куда приятнее, чем на борту парохода. Здесь можно было понежиться в душистой пене, и он воспользовался этим, чтобы привести в порядок свои мысли. Выкурив сигарету и высушив волосы, он оделся, отправил портье каблограмму, что все в порядке, попросил служителя послать три дюжины роз баронессе фон Этценберг, у которой должен был ужинать, затем спустился в бар, где печальный Жиль уже сидел за столиком, на котором стояла бутылка лимонада. Несчастный антиквар даже не притронулся к ней, и при виде его расстроенной физиономии в глазах Морозини зажглись веселые огоньки.

– Похоже, ты приспособился к местному режиму воздержания! – сказал он.

– Не вижу повода для шуток! Ты тоже с этим столкнешься. Пока плывешь на корабле, и представить себе не можешь, насколько тягостен их сухой закон. Что ты возьмешь?

– А что предлагают?

– Молоко, чай, лимонад, кофе или какой-нибудь сок?

– Нет, спасибо. Пойдем лучше обедать.

– Если ты воображаешь, что это будет веселее, то заблуждаешься! Европейская кухня, пожалуйста, но, увы, нет и намека на вино, без которого она немыслима. Как же это странно!

– Но ведь ты – знал, что тебя ждет? Ты же не в первый раз в Америке, с тех пор как она завязала с выпивкой.

– Именно что в первый! Я действую, как ты. Меня отнюдь не привлекают трансатлантические путешествия, и если бы не этот версальский стул, который я надеюсь вернуть...

– Ты бы остался дома, поближе к наслаждениям «Ритца», и никогда не познакомился бы с баронессой!

– Это правда! К несчастью, она хочет обосноваться здесь навсегда!

– Ну, тебе достаточно переселиться к ней. Я готов поспорить на что угодно, что сегодня вечером тебе не придется пить воду.

– Ты думаешь?

– Готов поклясться! Женщина, которая имеет при себе на случай «упадка сил» фляжку с таким сногсшибательным напитком, каким она меня угостила, никогда не удовлетворится одной лишь водой. У нее наверняка есть свой погребок.

Воскрешенный этой надеждой, Вобрен последовал за Альдо в «Оук-Рум», ресторан отеля, полностью обшитый темными дубовыми панелями, что делало его довольно мрачным, несмотря на вазы с цветами, мягкое освещение и сверкающие приборы из хрусталя и серебра. Окон здесь не было, только большие овальные фрамуги у самого потолка.

Величественный метрдотель принял у них заказ – моллюски под соусом из взбитых сливок, цыпленок на гриле – и без тени улыбки предложил запить все это бутылкой лимонада из канадского ранета. Поскольку он был француз, Вобрен, почти задохнувшись от негодования, спросил его:

– И вам не совестно?

– Абсолютно нет, мсье, и я полагаю, что наш «канада драй» вам понравится. Это довольно приятный напиток!

– Ну, раз вы говорите! Попробовать всегда можно.

Они попробовали, и олимпийская физиономия парижского антиквара вновь расцвела улыбкой: в банальной бутылке из-под шипучего напитка скрывалось вполне приличное красное вино, бургундское вино шардоне. Когда Альдо сделал комплимент величавому служителю, тот позволил себе слегка улыбнуться:

– Мы стараемся порадовать наших европейских клиентов, которые проявляют некоторое недовольство. Добавлю, – тут он заметно понизил голос, – что определенный сорт чая, который подают в номер согласно оговоренному коду, произрастал на берегах Шаранты или Твида, в зависимости от желания. Сверх того, – перешел он почти на чревовещание, – на 58-й улице есть некое заведение, где также не умирают от жажды. Если господа пожелают, наш портье представит их хозяину.

– Да нет же, – заявил Вобрен. – Нас вполне устраивает ассортимент отеля.