Драгоценные моменты смерти

— Зегодонис? — спрашиваю я. — В роскошной синей мантии с огромными наплечниками? А в волосах полно лапок от насекомых? Эльф, разорвавший мою карту.

— Да, это он, — подтверждает краул, сплевывая в болотную воду. — Из смерти — жизнь.

— Из смерти — жизнь, — повторяю я мантру Голгари, пытаясь успокоиться. Но у меня из головы не выходят мысли о наших соперниках... . погибших. Все случилось так быстро. Если бы я не задержался изучить карту, мои кости сейчас тоже покоились бы на дне трясины.

— Как тебя зовут? — спрашивает краул.

— Бозак, — отвечаю я ему стрекотом крыльев.

^{Иллюстрация: Wesley Burt}

— Я Лимин, — ухмыляется он. У него чудесные полупрозрачные и шелковистые крылья, но они почти не шевелятся, когда он говорит. Без шелеста крыльев его слова кажутся плоскими. Такими эльфийскими... Должно быть, он чувствует мое беспокойство, и поэтому объясняет: — Я вырос в сердце подземного города. Чтобы выжить, пришлось приспосабливаться.

— Понимаю, — говорю я, хотя на самом деле ничего не понимаю. Будь у меня такие крылья, я без умолку стрекотал бы с утра до вечера. Я поворачиваюсь к горгоне: — А ты?

— Меня зовут Ката, — отвечает горгона. Наши слова не произвели на нее никакого впечатления. Она отворачивается от меня в сторону, словно это у меня лицо, обращающее плоть в камень. — О, глядите-ка. Зомби-грибы.

Она права: шагах в двадцати от нас к решетке канализации жмется небольшая грибная поросль. Каждый из нас осторожно берет по грибу и поливает сохраняющим эликсиром. Когда кокон затвердевает, я капаю эликсиром на свой экземпляр еще раз — для надежности.

— Ты спас нам жизнь, — говорит мне Ката, когда заканчивает. — Спасибо за это, но пусть у тебя не будет иллюзий, что теперь мы сотрудничаем. Выиграть сможет только один из нас. С этими словами она удаляется, оставив меня с Лимином.

— В ее словах есть резон. Но это не значит, что нам нельзя заключить хотя бы временное перемирие. Если станем делиться информацией и ресурсами, мы сможем гарантировать по меньшей мере то, что победит краул. Что скажешь? — он протягивает мне руку: эльфийская манера скреплять договор. Я, скрывая гримасу неприязни, пожимаю его ладонь своей. Там, откуда я родом, договоры между краулами скрепляются касанием жвал. Может быть, Лимину кажется, что так он вписывается в общество, но у меня остается ощущение, что я — чужак в своем собственном теле.

Вместе мы собираем молодые смертоголовики, едва появившиеся из своего покрывала, и надежно опережаем Кату и одного из эльфов. Второй еще впереди, но не слишком далеко. Он оглядывается, начинает бежать быстрее, но спотыкается о выступающий из земли корень и падает прямо на свою сумку.

— Помогите! Мне больно! — кричит он. — Лимин... . мы же с тобой друзья, правда? Мы, считай, росли вместе!

— Он разорвал кокон с зомби-грибом, — шепчу я Лимину. Облачко спор окутывает лицо эльфа, но тот ничего не замечает. — Надо отойти от него, скорее.

— Мы ему не скажем? — удивляется Лимин. — Может, он еще сможет...

— Слишком поздно. Эльф уже перестал стонать. Он встает, и мы видим палку, насквозь пробившую его холщовую сумку и торчащую из груди. Эльф поднимает голову и оглядывает деревья вокруг. Кровь с его одежды капает на землю. Похоже, что боль его совершенно не беспокоит.

— Какое из деревьев выше всех? — говорит он в пустоту заплетающимся языком. Есть несколько разновидностей зомби-гриба, но этот — самый агрессивный и быстродействующий. Он уже изменяет мозг эльфа, вынуждая делать то, что нужно грибу. Теперь бедняга станет питательной средой для следующего поколения.

Эльф выбирает дерево и ловко карабкается вверх, словно его тело было создано для одной этой цели. Добравшись до верхушки, он цепляется за ствол и повисает головой вниз. Через несколько часов плодовые тела гриба вырастут из его глаз, ноздрей, ушей... . гриб будет медленно переваривать его ткани, пока не созреют споры, чтобы дождем просыпаться на болото. Я не чувствую жалости. Так устроена жизнь... . и это не особенно отличается от того, как наш собственный выводок обрел мать. Она выкормила нас, отдала нам всю себя без остатка — но она не была нашей биологической родительницей. Ту мы никогда не знали — она отложила яйца в гигантского жука и отправилась восвояси, больше не вспоминая о нас. Я знаю, что сознание Матери было помутнено, что в видениях ей являлись захватчики, от которых нужно было защищать нас. Я знаю, что ее крики не были колыбельными песнями — но она любит нас. А мы любим ее. Идеальных семей не бывает.

Меня так захватывают воспоминания о доме, что Лимину приходится уводить меня силой. Действуя вместе, мы добываем гриб-волчий клык из гнилого пня, торчащего на вершине опасного утеса на селезнийской территории. Взмахнув блестящими крыльями, Лимин с легкостью взлетает вверх за грибами, а я остаюсь внизу, швыряя камни в молодого вурма, решившего им полакомиться. Наконец, мы доходим до последнего вида в нашем списке.