Драгун, на Кавказ!

– А нас с братом, как только сельский сход наметили по набору, матушка в баню сразу отправила и мыло, что после помыва покойника осталось, с собою нам обоим дала, – рассказывал невысокий темноволосый паренёк. – Так-то ведь верное это средство, а вот же, гляди, на меня всё-таки жребий идти выпал. А брательника пронесло.

– Ленивый ты Никитка, небось, мылся слабо, – подколол парня Фрол. – В темноте пропустил, видать, чего-нибудь.

– Что верно, то верно, мы все тут с такими вот обмылками в баню ходили, – проворчал дядька-кашевар. – Обычаи-то, они у всех ведь на Руси едины. И кус каравая оставили под образами с прощального стола, дабы живым вернуться, и плакальщицы тоже у всех были. Словно поминки, эти проводы у меня были. Вам-то что, вы молодые, детей ещё не успели родить, а вот у меня их трое осталось.

– И у меня!

– А у меня двое, – откликнулись взрослые мужики. – Правильно Захар говорит, в рекрутчину – словно бы в могилу идти.

– Одна надежда, что через три года службы семью можно будет к себе в полк свезти, – подув на ложку, продолжил излагать кашевар. – Только ведь эти три года ещё как-то прожить надо. Да и где этот полк вообще будет? И как всё устроить? Эээх, жизнь! – махнул он с досадой рукой.

– Да и нам так-то тоже несладко, – проворчал кто-то из молодых. – Осемнадцать, двадцать годков стукнуло, а четверть века прослужишь, и уже далеко за сорок будет. Какая уж там семья?!

– Ты доживи попробуй до энтих вот сорока, – вторил ему другой. – То одна, то другая война вона гремит. Даже и думать об энтом не хочется!

– Ну вот и не думай, не расстраивай народ, Антипка, – проворчал сидящий рядом с кашеваром степенный мужик. – Лучше ложкой чаще работай, а то Захар вон как старался, с душою варил крупу, маслица даже выменял у речников.

– Хороша кашка, – скребанув по дну котла, проговорил восхищенно Лёнька. – Солёная, дома-то едва ли щепотку в еду клали, а тут вон с баржи хоть горстями её ешь.

– Обопьёшься потом, – усмехнулся Дмитрий. – Много соли есть вредно, ноги отекать будут. А каша и правда ведь немного пересоленная.

– Да ладно?! – удивлённо вскинул белёсые брови паренёк. – А ты откуда знаешь про вред от соли? Много её есть, что ли, ранее довелось?

– Так он Барин же! – громко фыркнув, резко бросил Рыжий. – Дядька Захар, не понравилась твоя стряпня Тимохе. Соленая, видишь ли, она ему.

– Ну ничего, у кажного человека свой вкус, – пожал тот плечами. – Я и не обижаюсь. Ты, Тимофей, как котёл доскребёшь, так помой его опосля. Потом по очереди и все другие вот так же мыть будут.

– Ага, особенно кому солёным будет казаться, – хохотнул Фрол.

Димка поднёс большой медный котёл к самому срезу воды.

– Тяжёлый, – пробормотал он, опуская его на песок. – Килограммов двадцать, наверное, будет. И как его теперь очищать-то вообще?

Налив вовнутрь воду из реки, он начал медленно соскребать со стенок остатки крупы пальцами.

– Да кто же его так моет? Ну и неловкий ты, Тимоха! – вышедший на берег Лёнька деловито сорвал несколько больших лопухов и присел рядом. – Дай-ка его сюда, гляди! – И, зачерпнув мелкого песка, начал энергично орудовать внутри. – Вот так, вот так, вот так надо, – приговаривал он, работая. – Ещё лопуха мне нарви, стирается он тут быстро.

Димка метнулся к ближним кустам и вернулся с целой охапкой.

– Да куда же его столько-то? – хмыкнул Ленька, выбрасывая старые, измочаленные листья. – Ладно, давай всё сюда. Тут долго возиться не нужно, засохнуть-то ничего ещё не успело, да и выскребли всё хорошо едоки. А вот постоял бы он до утра, тогда конечно, тогда бы уже с золой его пришлось оттирать.

Он перевернул посудину и зачистил от сажи всю наружную сторону.

– Странный ты, конечно, Тимка, не такой, как все, и правда, что ли, сам из бар? Держи давай, – и, сполоснув котел, протянул его товарищу.

– Спасибо, Лёнь, – поблагодарил тот помощника. – Просто как-то не приходилось мне раньше такие котлы в реке мыть.

– Ну-ну, – хмыкнул паренёк. – Ладно, пошли к остальным, а то казаки волноваться начнут, с них ведь строгий спрос, коли кто по дороге сбежит. Да и укладываться уже пора, я там веток наломал и потом травой их сверху застелил. Постель пышная будет, словно перина у бар, – и, хохотнув, хлопнул Димку по спине.

На шестой день пути соляной караван подошёл к большой губернской пристани города Уфа. На её брёвна спустили с бортов длинные мостки, и рекрутская партия сбежала по ним на берег.

– А ну, ровнее шагайте! – прикрикивали идущие сбоку казаки. – Как гурт овец бредёте. Ничего, скоро вас тут научат ногу тянуть и ровным строем ходить.

– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, – считал рекрутов по головам угрюмый военный в высоких сапогах, шляпе-треуголке и при шпаге. – Так-то всё сходится, урядник, только уж больно тощие они какие-то у тебя, – кивнул он на стоящего впереди Димку. – Вы чего, их по дороге совсем, что ли, не кормили?