Читаем Драйзер. Русский дневник полностью

Сегодня утром я заболел – не могу подняться. Болит горло. Бронхит – худший, чем когда-либо раньше. Я чувствую себя так плохо, что решил позвонить врачу (Бернхайм?). Пока я об этом думал, появились представители «Международной рабочей помощи». Они говорят, что были на вокзале накануне, силами 40 человек – и с цветами, но я исчез. Хотели проводить меня в Adlon! Теперь я понимаю – какое счастье, что мы не встретились. Но у них еще остались цветы и приветствия. На самом деле мне становится интересно, что со всем этим делать. Это ведь совершенно бессмысленно. Я вызываю врача, и из гостиницы сразу звонят доктору медицины Феликсу Бёнхайму. Вскоре появляется моложавый темноволосый человек, который устраивает мне самый серьезный осмотр и решает, что это бронхит и простуда. Я должен получить лекарства по двум рецептам и посетить турецкую баню в Admirals Palast[119]. Таким образом, он определяет мое расписание на сегодняшний день. Я решаю пойти. Но до того успеваю принять несколько человек; представитель Hearst Papers в Америке приходит с каблограммой, в которой мне предлагают 3600 долларов за две статьи по 3000 слов каждая – о России

[120]. Я говорю ему, что согласен. Затем представитель берлинской независимой демократической газеты 8-Uhr Abendblat, который просит об интервью. Наконец я добираюсь до Admirals Palast и удивляюсь размерам немцев – огромным голым мужчинам, которые поражают меня гигантскими животами, бритыми головами и тяжелыми яйцами. Они ведут себя просто и спокойно в сравнении с французами. Но сама банная процедура намного менее привлекательна, чем почти любая такая же в New Yorklarge, – и отнимает много сил. А еще здесь, с моей точки зрения, не очень чисто – и, конечно, нет того особого внимания, которого удостаивается посетитель в американской бане. Я остаюсь здесь до шести часов и чувствую себя намного лучше. Возвращаюсь в гостиницу только для того, чтобы обнаружить, что меня ожидает Федеру (Herr Doktor). Он рассказывает мне о самоубийстве Шеффауэра и о том, что за этим стоит: его жене 37 лет, а любовнице – 26. Он привел к себе молодую пассию и три раза ударил ее ножом. (Любовь.)[121]
Наконец, он рассказывает мне о том, как следует поступить с моим бронхитом. Если я куплю Godeoment, который здесь есть в Engel apotheke на Unter den Linden, то я непременно поправлюсь. Я решаю следовать его рекомендациям. После его ухода начинаю разбирать свои записи, но тут звонит по телефону Хьюбш. Он связался с Синклером Льюисом и мисс Томпсон, которая представляет в Германии Public Ledger of Philadelphia[122], а также фрау женой человека, написавшего книгу «Власть» (Power), которая теперь имеет успех в Америке
[123]. Поскольку я не могу выйти на ужин, они приходят в 10 часов вечера сюда. И, когда они пришли, выяснилось, что фрау […] – весьма очаровательная женщина. Если бы я смог остаться, то, подозреваю, у нас бы завертелось дело… Улыбчивая, смешливая. Утверждает, что мне нужен кто-то, кто бы за мной ухаживал. Я соглашаюсь – совершенно искренне. А в 11:20
[вечера] Синклер Льюис и его друзья – на мой взгляд, шумная, показушная и мелкая компания. Мне никогда не нравился этот человек. Он начинает говорить и сразу же объясняет, почему не написал отзыв на «Американскую трагедию», – как будто этот вопрос имеет огромное значение. Оказывается, ему прислали только половину книги. Я понимающе улыбаюсь. После этого пиво с бутербродами и глупые разговоры, которые продолжаются до тех пор, пока все не решают разойтись. И мадам […] говорит, что может вернуться завтра, если получится. Это интересно…

Перейти на страницу:

Все книги серии Из личного архива

Русский дневник
Русский дневник

«Русский дневник» лауреата Пулитцеровской премии писателя Джона Стейнбека и известного военного фотографа Роберта Капы – это классика репортажа и путевых заметок. Сорокадневная поездка двух мастеров по Советскому Союзу в 1947 году была экспедицией любопытных. Капа и Стейнбек «хотели запечатлеть все, на что упадет глаз, и соорудить из наблюдений и размышлений некую структуру, которая послужила бы моделью наблюдаемой реальности». Структура, которую они выбрали для своей книги – а на самом деле доминирующая метафора «Русского дневника», – это портрет Советского Союза. Портрет в рамке. Они увидели и с неравнодушием запечатлели на бумаге и на пленке то, что Стейнбек назвал «большой другой стороной – частной жизнью русских людей». «Русский дневник» и поныне остается замечательным мемуарным и уникальным историческим документом.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек

Документальная литература / Путешествия и география / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Драйзер. Русский дневник
Драйзер. Русский дневник

3 октября 1927 года классик американской литературы и публицист Теодор Драйзер получил от Советского правительства приглашение приехать в Москву на празднование десятой годовщины русской революции. В тот же день он начал писать этот исторический дневник, в котором запечатлел множество ярких воспоминаний о своей поездке по СССР. Записи, начатые в Нью-Йорке, были продолжены сначала на борту океанского лайнера, потом в путешествии по Европе (в Париже, затем в Берлине и Варшаве) и наконец – в России. Драйзер также записывал свои беседы с известными политиками и деятелями культуры страны – Сергеем Эйзенштейном, Константином Станиславским, Анастасом Микояном, Владимиром Маяковским и многими другими.Русский дневник Драйзера стал важным свидетельством и одним из значимых исторических документов той эпохи. Узнаваемый оригинальный стиль изложения великого автора превратил путевые заметки в уникальное и увлекательное произведение и портрет Советского Союза 1920-х годов.

Теодор Драйзер

Публицистика / Документальное

Похожие книги

100 знаменитых загадок природы
100 знаменитых загадок природы

Казалось бы, наука достигла такого уровня развития, что может дать ответ на любой вопрос, и все то, что на протяжении веков мучило умы людей, сегодня кажется таким простым и понятным. И все же… Никакие ученые не смогут ответить, откуда и почему возникает феномен полтергейста, как появились странные рисунки в пустыне Наска, почему идут цветные дожди, что заставляет китов выбрасываться на берег, а миллионы леммингов мигрировать за тысячи километров… Можно строить предположения, выдвигать гипотезы, но однозначно ответить, почему это происходит, нельзя.В этой книге рассказывается о ста совершенно удивительных явлениях растительного, животного и подводного мира, о геологических и климатических загадках, о чудесах исцеления и космических катаклизмах, о необычных существах и чудовищах, призраках Северной Америки, тайнах сновидений и Бермудского треугольника, словом, о том, что вызывает изумление и не может быть объяснено с точки зрения науки.Похоже, несмотря на технический прогресс, человечество еще долго будет удивляться, ведь в мире так много непонятного.

Владимир Владимирович Сядро , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Васильевна Иовлева

Приключения / Публицистика / Природа и животные / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары
Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?
Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

Проблема Пёрл-Харбора — одна из самых сложных в исторической науке. Многое было сказано об этой трагедии, огромная палитра мнений окружает события шестидесятипятилетней давности. На подходах и концепциях сказывалась и логика внутриполитической Р±РѕСЂСЊР±С‹ в США, и противостояние холодной РІРѕР№РЅС‹.Но СЂРѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ публике, как любителям истории, так и большинству профессионалов, те далекие уже РѕС' нас дни и события известны больше понаслышке. Расстояние и время, отделяющие нас РѕС' затерянного на просторах РўРёС…ого океана острова Оаху, дают отечественным историкам уникальный шанс непредвзято взглянуть на проблему. Р

Михаил Александрович Маслов , Михаил Сергеевич Маслов , Сергей Леонидович Зубков

Публицистика / Военная история / История / Политика / Образование и наука / Документальное