Дракон и его рыжее наказание

Леона осознала, что боль прошла совсем. Медленно и осторожно, до смерти боясь того, что увидит в зеркале, она встала на ноги. Оглянулась, в замешательстве посмотрела сначала на госпожу Орвин, у которой по-прежнему торчала салфетка изо рта, а в глазах плескалась ненависть. Потом покосилась на Николаса Орвина – и тот странно уставился на нее в ответ и сделал шаг вперед.

Наконец Леона снова перевела взгляд на явно довольную собой старую фею, сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, и шагнула к зеркалу.

Больше всего она переживала, что увидит в нем незнакомку, и неважно, уродливой та окажется или прекрасной – Леона совершенно точно не хотела никаких радикальных изменений во внешности, разве что от веснушек бы избавиться.

Однако в зеркале она встретилась взглядом… всего лишь с собой. И выдохнула – почти ничего не изменилось. Всё те же ярко-голубые глаза – тетя Беатрис всегда говорила, что у мамы были такие же. Всё то же бледное худое лицо, из-за чего глаза и казались огромными. Все тот же прямой короткий нос, а на носу – проклятые веснушки.

Вот только… волосы.

По какой-то странной прихоти фея Розанна одарила ее другим цветом волос.

Леона всегда была довольна и, пожалуй, гордилась своими волосами: каштановые, вьющиеся, мягкие и густые, настолько густые, что попробуй еще расчеши или в пучок собери, так что она даже стригла их всегда покороче, до лопаток – меньше хлопот…

Сейчас пучок на затылке едва держался, и Леона, словно надеясь избавиться от наваждения, тряхнула головой. На пол полетели шпильки, а волосы рассыпались по спине и плечам – да, ей не составило труда убедиться, что они были такими же густыми, такими же вьющимися, такими же блестящими и красивыми, как раньше.

И рыжими. Рыжими!

К тому же, волосы отросли. Просто ненормально выросли, такого быть не могло, и доходили теперь до самых бедер. Леона подняла руку, осторожно прикоснулась к удивительному рыжему богатству у себя на голове, пропустила длинную прядь между пальцами и озадаченно посмотрела на фею:

– А зачем?

– Слушай меня, деточка, и запоминай, – строго ответила фея. – Я даровала тебе великую силу, так что сумей распорядиться ею с умом. Мой дар сделает тебя самой желанной и самой прекрасной девой для любого мужчины, чье сердце пока свободно. Если мужчина не питает нежных чувств к другой особе, и если он не мальчик, а совершеннолетний, но пока еще не достиг порога зрелости в тридцать лет… Такой мужчина полюбит тебя с первого взгляда, полюбит страстно, всей душой, больше жизни. Ты увидишь, как влюбленные мужчины преклоняют пред тобой колени. Как они соперничают друг с другом и дерутся за тебя. Ни для кого из них не будет иметь значения, что ты бесприданница. Ты сможешь выйти замуж, но выбери самого достойного. Когда ты признаешь свой выбор и ответишь любовью на любовь, твоя власть над остальными исчезнет. А с тем, кого ты полюбишь, тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Не ошибись, Элеонора.

– Госпожа фея! – испугавшись, воскликнула Леона. – О, госпожа Розанна, пожалуйста, я вас очень прошу, я…

– Ах, не стоит, – перебила ее старушка и довольно улыбнулась. – Мое сердце поет от радости, если я могу помочь. Нет-нет, не благодари.

Окинув последним взглядом гостиную, она стукнула зонтиком и тут же исчезла, растворившись в воздухе. Вместе с ней исчезло зеркало, а изо рта госпожи Орвин выпала наконец кружевная салфетка.

В комнате повисла тишина. О недавнем присутствии здесь старой феи напоминал лишь едва уловимый запах роз. А еще… Леона невольно вздрогнула – еще ее рыжие волосы, конечно.

Первой опомнилась Изольда Орвин. Подняв с пола злополучную салфетку, она швырнула ее в камин, полюбовалась пару мгновений на разгоревшееся пламя, а потом медленным шагом направилась к Леоне.

– Что, довольна? – прошипела хозяйка дома. – Лишила меня милости феи, и довольна? Думаешь, я это так оставлю? Ты за всё ответишь! Проклятая, проклятая тв…

Видимо, вспомнив в последний момент, что благовоспитанной даме не пристало сквернословить, словно какой-нибудь дочери торговца, Изольда Орвин замолчала и взмахнула рукой. Леона зажмурилась, понимая уже, что не успевает уклониться.

Но хозяйка дома так и не ударила ее, а лишь приглушенно вскрикнула. И тут же раздался голос хозяина дома:

– Попробуй только тронь.

Леона открыла глаза и немедленно захотела закрыть их обратно, потому что обнаружила перед собой господина Николаса Орвина, который держал супругу за запястье и хмурился, а та смотрела с яростью на Леону и дергала рукой, пытаясь освободиться.

– Попробуй только тронь, – повторил господин Николас.

Он все-таки разжал пальцы. Быстро и бесцеремонно оттеснил госпожу Орвин в сторону. И, не обратив внимания на ее жалобный писк…

…опустился перед Леоной на одно колено.

– Ты самая прекрасная девушка на свете, – заметно волнуясь, заявил он. – Без тебя моя жизнь не будет иметь смысла. Милая Элеонора, я прошу, умоляю, выходи за меня замуж!

– Ч-что? – пролепетала она, ошеломленно глядя на обоих Орвинов.

– Что?! – закричала Изольда Орвин.