Дракон Нерождённый

Доргон-Ругалор бился против воина в сияющих доспехах. Они метались по площади и сталкивались, порождая вспышки света, потоки ветра, искры, языки пламени. Люди, попадавшиеся на их пути, гибли мгновенно. Копьё против клинка, огонь против света, и никто не мог одержать верх. Сердце Самшит трепыхалось в груди, она выкрикивала имя избранного, но вокруг было так шумно, что собственный голос тонул в какофонии воплей. Поединок длился неопределённо долго, время перестало иметь значение тогда и в том месте… но вдруг всё замедлилось. Гиганты разошлись, кажется, они говорили?

Самшит что-то увидела, нет, почувствовала, как вокруг Доргон-Ругалора стали закручиваться потоки жара, как энергия собиралась у него в животе и росла, а затем он изрыгнул пламя! Это было прекрасно! Это было восхитительно! Золотой воин пал к ногам избранного, сражённый огнём и копьём!

– Элрог великий и всемогущий…

Доргон-Ругалор бросился к костру, разрушил его и положил столб наземь, а когда пламя было сбито, увидел, что опоздал. Ликование жрицы сменилось горем, когда она услышала, какую боль испытал потомок Пылающего. Потрясённая, Самшит следила за искристой каплей, скатившейся по его обожжённому лицу.

Собравшись с храбростью, она приблизилась и лучше рассмотрела его потерю. Вид сожжённого человека не пугал её, – элрогиане приносили своему богу особые жертвы по праздникам, – болезненная смерть, но достойная. Мертвец истекал дымом… несчастное создание. Кем бы он ни был на самом деле, если Доргон-Ругалор любил его, она, Самшит, будет оплакивать потерю тоже.

Верховная мать стояла перед своим живым богом, который не видел и не слышал её. Он замер в позе взлетающего дракона, словно молился сам. Жрица ощущала, как вокруг огромного тела сгущались потоки силы, однако, насколько же оно было изранено! Кожа обгорела и потрескалась, глаза воспалились, от волос и ушей ничего не осталось; чёрные доспехи расплавились на груди и животе, сквозь них проглядывалась обугленная плоть. Самшит не могла сдержать слёз жалости.

Что-то блеснуло в пепле у колен Дракона Нерождённого. Дрожащими пальцами она подняла это, сдула лишнее и на грязной ладони остался лежать чёрный кристалл каплевидной формы с мерцающим алым инклюзом. Её душа затрепетала! Тепло святыни отозвалось на чувства девушки и стало наполнять её кипучей силой.

///

Тяжеловоз достиг вершины холма, но там его сердце наконец разорвалось и конь пал на бегу. Пламерождённый и Кельвин покатились по грязной брусчатке, бронзовый колосс едва не раздавил наёмника, но это стало бы избавлением.

На его ногах и бёдрах не осталось живого места, сплошной синяк и несколько трещин в костях. Кельвин немилосердно устал и был так сильно бит, что холодный камень казался мягче перины, лежать бы так до скончания веков, спать и видеть сны о прекраснейшей из женщин, вдохновляющей и вдохновлённой, обворожительной и невинной… нет, рано укладываться на вечный сон, она где-то рядом, она может быть в опасности.

Набравшись сил, Кельвин приподнялся на руках и огляделся. Место походило на поле битвы, с которого не убрали мертвецов, лишь воронья не хватало. Огромные пустые трибуны, догорающее кострище, дым, струящийся к облакам. Пламерождённый уже поднялся на ноги и брёл теперь к… Самшит! Кельвин увидел возлюбленную там, среди мерцающих углей. Он попытался встать, застонал, смог подняться только на четвереньки, и это ещё многого стоило.

– Язви мою душу, – выдохнул он и, сцепив зубы, всё-таки встал.

Самшит до последнего мгновения не замечала его, но когда заметила, радостно улыбнулась.

– Госпожа моя…

– Смотрите, Кельвин, – перебила она восторженно, протягивая ему странный камень, – это слеза дракона! Самая настоящая!

Он бросил тревожный взгляд на коленопреклонённого гиганта, на блестяшку, попытался улыбнуться.

– Нам нужно скорее уходить, госпожа, – гудел Пламерождённый.

– Он прав, мы же в самом сердце врага, – вторил Кельвин, заглядывая в прекрасные глаза. – Здесь опасно, госпожа моя, опаснее, чем где бы то ни было в мире!

Она не испугалась.

– Дракон Нерождённый здесь, а моё место подле него.

Кельвин повернулся к телохранителю.

– Сможешь поднять эту ту… священную плоть?

– Если сниму доспехи, – ответил гигант.

В тот миг раздался выстрел, и пуля лязгнула по шлему Пламерождённого.

– Там!

На трибунах стали появляться люди, вооружённые мушкетами, – Стража Престола. В это же время гвардейцы с алебардами вышли на площадь. Они появились со стороны храма, на ходу формируя плотное полукольцо.

– Защищайте избранного! – приказала Самшит, не задумываясь.