Драконий огонь

— Так давай волью силы, — оживился Манфред. И остановился. Сигд остановился тоже. Мейнгрим глянул на Фабиуша, прикидывая, сумеют ли они сбежать прямо сейчас. Эффект неожиданности сработает лишь в том случае, если Фабусь сразу поймет, что надо использовать пространственную магию. Иначе станет лишь хуже.

Но раньше, чем Мейнгрим успел поймать взгляд мальчика, Манфред ухватил перчаткой руку Сигда, нажал что-то на его артефакте, а когда разжал пальцы, Сигд исчез.

Мейнгрим и Фабиуш уставились на Манфреда. Тот криво улыбнулся.

— Если ему повезет, выкинет в Зорине. Если нет, там, где по весне была ярмарка на берегу. Артефакт работать некоторое время не будет.

Мейнгрим закусил щеку. Неужели он ошибся? И на самом деле Манфред был ему другом? Или хотя бы на одной стороне? В конце концов, он также не любил своих родичей, а те были лишь шумными, но своими.

Впрочем, ошибки нужно было исправлять. Так что он первый протянул руку в знак примирения. Что это и стало ошибкой, он понял почти сразу. Глаза Манфреда вспыхнули ненавистью и триумфом.

Он обхватил ловкими пальцами артефакт на перчатке Мейнгрима.

— Не стоило подсылать ко мне шпиона и отдавать фее, — шепнул он, и Мейнгрим понял, что падает в пространстве, минует стену и со всей силы ударяется спиной о твердый пол.

Судя по испуганному и резко пропавшему крику Фабиуша, перенесло его недалеко — в темницу прямо под тем местом, где они шли, а Фабиуша пространственный магик сразу забрал с собой. Куда? Чтобы это понять, нужно было выбраться.

Чуткое ухо Мейнгрима уловило негромкий скрежет. Он обернулся и задрал голову. Специально или нет, но Фредек зашвырнул его вовсе не в темницу. И, прежде чем выбраться, Мейнгриму предстояло сначала выжить.

Глава 27

Они приземлились мягко прямо перед воротами в поместье Евы, которое она почему-то называла пляжным домиком. И Радка, хоть её словно кольнуло что-то, уже решила, что обошлось. Справились ведь, ушли от погони и здесь их никто не караулил.

Уставшие от перехода и ослабевшие от того, что наконец оказались в неприступных стенах дома, они обе сразу же легли спать. Ева даже не проводила Радку, чтобы показать спальню, лишь ткнула пальцем направление. Но поспать Радославе не удалось. Что-то мучило её, словно соленая вода мешала не только возобновиться головным болям Евы, но и Радкиным тревогам. Всю ночь она проворочалась, думая о том, что и как ей делать дальше.

Так ничего и не решив, она забылась коротким сном, чтобы с первыми лучами солнца снова проснуться. Она погладила живот и с трудом поднялась на ноги.

«Я сильная, расхожусь», — привычно подумала она, проходя в столовую. Ева уже была там и завтракала.

— Проверила погреба, мы тут можем год в осаде просидеть, еды хватит! — сообщила она и затолкала в рот свернутую рулетом яичницу. Может, не целую, но треть точно.

Радослава вспомнила Манфреда, который любил смотреть, как она изысканно откусывает кусочек клубники, и улыбнулась. Ева была достойна того, кто примет её вместе с этим по-настоящему волшебным аппетитом.

Она и сама собиралась сесть за стол и положить себе еды, но в этот момент её скрутил такой сильный приступ боли, что она с трудом застонала не в голос. Только обхватила живот руками и наклонилась над столом, вцепившись в него так, что пальцы побелели. Наконец, спустя несколько мучительных мгновений её отпустило, но она не спешила выпрямляться.

— Ты фего? — испугалась Ева. Она бросила вилку на стол и подскочила к Раде. Даже не прожевала толком.

— Рожаю я, — сквозь зубы произнесла Радка и снова вцепилась в столешницу. И лишь браслет печально звякнул по отставленному блюду. — Только я утром думала, что разве что к ужину можно начинать переживать, а оно вон как быстро пошло.

— Так рано же вроде? — растерялась Ева.

Но Радка не ответила, она снова с силой стиснула зубы, но стон всё-таки вырвался.

— В прошлый раз не так больно было, — пожаловалась она между схватками. — Сейчас прямо огнем жжет и в то же время словно ком льда под кожей. Горит всё.

— Горит? — суетливо перебиравшая свои амулеты, в спешке высыпанные прямо среди тарелок на стол, Ева остановилась. Лицо её побелело и осунулось еще сильнее, словно от страха. — Как огонь и лед? Милая моя, да как это может быть? Ты что же, носишь синего магика?

Руки её заходили ходуном, и перчатка глухо стукнула по столешнице, но Ева даже не поморщилась.

— Я же сказала, что это сын Мейнгрима… — Радка замолчала, пережидая очередную чудовищно болезненную схватку. — Ты вроде бы и не сомневалась.

— Сын Мейнгрима — не обязательно синий магик, — отрезала Ева и потерла пальцами виски. — Ты забыла, как было у меня? Матиас — сын Манфреда, но я чуть не померла, рожая боевого синего мага. Это даже предназначенные для этого магессы, такие как я, выдерживают с трудом. Мне еще повезло, что от Берхта ему ничего не досталось по памяти магии! Великая яблоня, я думала, твои роды пройдут спокойно. Пара амулетов, и всё, что от меня потребуется — принести воды и полотенца! Но синий магик! Он же может убить тебя!

Этого ей точно говорить не стоило.