Драконица

Себастьян провел рукой по незакрытой части лица. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Гармония между двумя его частями была нарушена внутренними разногласиями из-за Чэннон и боль, вызванная этим, была сильнее, чем он мог вынести. Дракос желал ее, не заботясь о последствиях, но его человеческая часть не хотела подвергать девушку опасности. Борьба между ними была столь жестокой, что Себастьян не знал, сможет ли он выносить ее в течение трех недель, не разрушив навсегда одну или другую свою половину. Это напоминало ему те самые внутренние противоречия, которые вызывали сумасшествие у представителей его рода в юности. И если он не сумеет как можно быстрее восстановить равновесие, его силам будет нанесен непоправимый урон.

— Организм еще не восстановился после прыжков во времени, — ответил мужчина.

Силой заставляя дракона подчиниться, он не говорил с Чэннон, пока та ела. Себастьян дал девушке время испытать на себе свой образ жизни и красоту его времени, не мешая ей.

О, боги, как он хотел заставить ее остаться с ним. Он мог взять ее прямо сейчас и связать ее судьбу со своей до конца жизни. Это было полностью в его власти. Но он не мог так с ней поступить. Человек в нем отказывался предъявлять на нее права против ее воли. Это должен был быть ее выбор. Он не мог принять меньшего.

Чэннон нахмурилась, заметив серьезное выражение его глаз.

— Ты уверен, что все в порядке? — спросила она.

— Со мной все хорошо. Правда.

Ей все еще не верилось в это. Музыканты затихли, и толпа начала аплодировать им. Хлопая музыкантам и танцорам, Чэннон заметила нечто на своей руке. Хмурясь, она посмотрела на свою ладонь.

— Что же это?

Себастьян сглотнул. До этого момента он использовал свои силы, чтобы скрывать от нее метку. Но его мощь ослабевала.

Чэннон попробовала стереть ее.

— Что это?

Он начал было говорить ей правду, но слова замерли на его губах. Ей не нужно было это знать. Не сейчас. Он не хотел портить ей удовольствие, поднимая такую серьезную тему.

— Это от перемещения во времени, — солгал мужчина. — Ничего страшного.

— О, — сказала Чэннон, опуская руку, — Хорошо.

Музыканты заиграли снова. Себастьян, извинившись, оставил ее. Чэннон нахмурилась. Что-то в его поведении беспокоило ее. Он шагал слишком решительно с напряженной спиной, отведя плечи назад. Следуя за ним, она увидела, как он покинул замок и вышел наружу. Себастьян обошел стену замка и направился к маленькому колодцу. Чэннон держалась позади, когда он вытянул ведро воды из колодца, затем снял маску и плеснул водой в лицо.

— Себастьян, — спросила она мягко, пойдя к нему, — Скажи, что с тобой?

Себастьян пробежал рукой в перчатке по волосам, смачивая их.

— Со мной действительно все в порядке.

— Ты повторяешь это снова и снова, но…

Она положила ладонь на его руку. Ощущение ее прикосновения ударило в него с такой силой, что ему захотелось застонать. Его тело яростно ответило, когда желание рванулось сквозь него. Дракон зарычал и заходил кругами, требуя ее. Возьми ее. Возьми ее. Возьми ее. Нет! Он не достоин ее жизни. Он не подвергнет ее опасности.

— Я не должен был брать тебя сюда, Чэннон, — сказал Себастьян, направляя силу внутрь, обуздывая дракона. — Прости.

Она улыбнулась ему.

— Не извиняйся. Это не так уж и плохо. Здесь, на самом деле, очень мило.

Он закрыл глаза и отвернулся. Он должен. Зверь внутри него опять оскалил зубы, истекая слюной. Заяви на нее права. Он хотел полного обладания. И человеческая половина хотела того же. Его член напрягся еще сильнее, и он задумался, сколько еще он сможет сдерживать в узде эту его часть.

Чэннон заметила хищное выражение его глаз, когда Себастьян прожег ее алчным взглядом. Ее тело ответило на него таким сильным желанием, что это ошеломило и напугало ее. Она хотела, чтобы он всегда смотрел на нее так. Вечно.

Со срывающимся дыханием, он обхватил ее лицо руками и притянул ближе для яростного поцелуя. Чэннон застонала от неприкрытой страсти, которую она ощутила, прижавшись к нему всем своим весом. Она обвила его шею руками, чувствуя, как бугрятся и напрягаются его мышцы. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее. Она снова видела его обнаженное тело, двигающееся в лунном свете, и чувствовала его глубоко в своем теле.

Себастьян глухо застонал от ее вкуса, от ощущения языка, касающегося его собственного. Обезумев от страсти, он прижал Чэннон к стене ворот. Он желал ее независимо от последствий, независимо от места и времени.

Зажатая между стеной и его телом, Чэннон чувствовала его возбуждение. Будто намагниченные, ее бедра терлись о его. Она хотела снова чувствовать его в себе, чтобы между ними не было ничего, кроме обнаженной кожи.

— Что же ты такое делаешь со мной? — выдохнула она.

Себастьян отдернулся, когда ее слова проникли в его помутненный разум. И все равно, единственное, что он мог чувствовать, была Чэннон. Ее запах заполнял его и кружил голову. Мужчина снова склонился к ее губам, и едва успел остановиться.