Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Сторожевые программы подняли тревогу, но в тот же самый миг они были поглощены и преобразованы. Сознание рождающегося бога направило их против объединенных жизней, занимавших его доминиум. Мультиличность завопила единым криком, миллиардами своих душ. А потом она была разбита на составные элементы, которые, в свою очередь, были стерты.

Йитка выпустила воздух. Прошло десять секунд с того момента, как она села на трон. До нее так пока что и не доходило, что же произошло. Попросту: тот беспокойный шум, который она слышала в голове в момент подключения к инфополю, неожиданно возопил, чтобы сразу же после того замолчать.

- Случилось, - сказал Йитка Семену, который за это все время едва успел вытащить саблю, чтобы наточить ее перед последним боем.

- Что случилось? – спросил тот.

- Мультиличность уничтожена, - ответила Йитка. – Там ее уже нет.

Она очертила рукой круг, указывая на дерево и – собственно – на все вокруг. Вдруг хомутик на ее щиколотке раскрылся, а цепь распалась на отдельные звенья. Дерево болезненно застонало, раздались глухие трески, словно бы лопалось нечто могучее. Семен в изумлении захлопал глазами, а потом побежал на террасу.

Строй штурмовиков рассыпался, не успев начать обстрел. Три машины рухнули на землю, вызвав взрывы в развалинах, остальные же разлетелись в стороны, каждый в свою. Мехи останавливались, прекратив огонь. Замолкли и ручные плазмометы, обслуживаемые одержимыми. Совершенно неожиданно повисла тишина.

Городом сотрясали только лишь глухие стоны, издаваемые громадным черным деревом. Похоже, все на земле повернулись в его сторону. Семен глянул вверх. Одна из ветвей обломилась и как раз со свистом мчалась вниз.

ª ª ª

Михал Пиотровский опирался спиной о спину Абдул Аги. Оба держали в руках пистолеты; к тому же поляк держал в руке саблю, а турок – ятаган. Они стояли на окутанном дымом побоище, посреди куч человеческих и механических трупов. Над ними маячили силуэты могучих мехов, которые пробились через баррикаду, ведя на площадь толпу вооруженных до зубов и пышущих жаждой убийства одержимых.

Оба офицера как раз готовились к последней битве, как вдруг мехи остановились, а одержимые перестали визжать. Неожиданно сражение было прервано. Чужие стояли как-то неуверенно, поглядывая то друг на друга, то на гигантское "дерево". Один их них бросил оружие и бросился бежать, другой зашелся истерическим смехом; кто-то еще с ревом бросился на ближайшего соратника. Где-то недалеко с чудовищным грохотом упал на землю штурмовик. Вот это подействовало словно сигналю Большая часть одержимых развернулась и отправилась в свою сторону, не обращая внимания на людей. Кабины нескольких мехов открылись, их водители выскочили из них, бросая свои машины. Какие-то механизмы удалились величественным шагом. Похоже было на то, что одержимых сражение совершенно не интересует, что никто ими уже не командует, что они все не чувствуют ни желания, ни принуждения драться с людьми.

- Вот взяли и ушли, - заметил пан Михал.

- Какая жалость, а я тут собирался надавать им по задницам, - буркнул Абдул. – Такую лафу испортили.

Офицеры рассмеялись и сели на землю. Неожиданное расслабление полностью лишило их сил. Слишком нервно не стали они реагировать даже тогда, когда ветви гигантского "дерева" начали с грохотом отламываться и падать на землю.

XX

Я стоял, задрав голову и глядя на летящую с неба ветку величиной с гору. Она обломилась где-то над облаками и спадала величественно, увеличиваясь с каждым мгновением. Я притянул к себе Дороту, которая еще не заметила приближающейся смерти, она глядела на убегавших в спешке одержимых, которые, несмотря на то, что их практически всех выбили гусары и чернокожие кавалеристы, неожиданно бросили оружие и стали убегать, куда глаз глядят, лишь бы подальше от центра.

- Гляди, милая, удалось, - сказал я, указывая на увеличивающуюся на глазах громадную ветку.

- Клянусь бородой Магомета, так чего ты торчишь? Бежим! – с ужасом воскликнула женщина.

Это не имело смысла. С неба валилась не одинарная ветка, но громадная часть переломанной кроны. Она уже затянула мраком все небо над нами, окутав горящий город в полумрак. Тысячи тонн перешедшей в твердую форму, сгущенной сверж критического предела информации распадались и валились вниз. И, к сожалению, прямиком нам на головы. Через мгновение мы будем похоронены живьем, но я, тем не менее, был доволен. Я догадывался о том, что произошло, хотя понятия не имел, каким чудом до этого дошло. Йитка сделалась оцифрованной, а с ней в инфополе въехал второй троянский конь, что имелся у меня в запасе. Все счастье, что я предусмотрительно ввел в личностный образец, которому я ее выучил, тот же самый алгоритм с нейронной сетью.

- Мультиличность уничтожена, - сообщил я Дороте. – Мир спасется, вот только, к сожалению, без нас.