Драконы

Отец вынес меня наружу, в длинные тюремные коридоры, затем на улицу. Придворные, советники и солдаты бежали мимо нас, с криками, в толпу, в городской шум; вопли и топот заглушали мои крики, и никому не было дела до слез, струившихся из моих глаз на лоб и на кожаные доспехи Капитана и оставлявших на спине его длинные темные дорожки.

Элизабет Бир

ОРМ ПРЕКРАСНЫЙ [26]

Элизабет Бир родилась в Хартфорде, штат Коннектикут, в 1971 году, в тот же день, что Фродо и Бильбо Бэггинсы, но на много лет позже. Ее первый рассказ был опубликован в 1996 году, затем после десятилетнего перерыва вышли пятнадцать романов, два сборника и более пятидесяти рассказов. За трилогию «Дженни Кейси» («Jenny Casey») Бир получила премию журнала «Locus» в номинации «Лучший дебютный роман», а также стала лауреатом премии Джона Кэмпбелла как лучший молодой писатель-фантаст в 2005 году. Ее рассказ «Береговая линия» («Tideline») в 2008 году был удостоен премии «Хьюго» и премии Теодора Старджона, а повесть «Расцвет шогготов» («Shoggoths in Bloom») в 2009 году завоевала премию «Хьюго». Недавно вышли романы «Холод» («Chill»), «Окруженный горами» («By the Mountain Bound») и повесть «Существа из кости и самоцветов» («Bone & Jewel Creatures»).

Орм Прекрасный пел во сне, пел для своих братьев и сестер, как поет само для себя море. Он не мог умереть. Но и жить так дальше тоже не мог.

Он спал на ложе из драгоценных камней и, услышав песнь своих предков, подумал, что ему все равно. Люди приближались; Орм Прекрасный чувствовал это нутром. Он подумал, что не будет сражаться с ними. Он решил просто запечатать гору — пусть они царапаются к нему снаружи как могут.

Он умрет здесь, в пещере-матери, и останется с Гармонией. Некому было наследовать ему, некому было занять место стража, а Орм Прекрасный был стар.

Поскольку он был последним стражем пещеры-матери, сокровищница его достигала гигантских размеров и переливалась всеми цветами радуги. Здесь были нефрит и лазурит — наследие Орма Изящного и Орма Блестящего, — и хризопразы, и бирюза, и полудрагоценный полевой шпат. Здесь было три потрескавшихся куска аметистовой трубки, массивные, как ствол дерева, и Орм Прекрасный старался не дышать на них огнем: от жара камни могли пожелтеть или стать серыми.

Ближе всего к нему покоилась груда бериллов — зеленых, как изумруды, зеленых, как яд, зеленых, как трава, — это были бренные останки его сестры, Орм Ослепительной. А за ней виднелось то, что осталось от ее супруга, Орма Великолепного, — угольно-черный лабрадор с серебристым и зеленым отливом. Песнь Великолепного, когда он умирал, была прекрасной и звучной, что было странно, если вспомнить, что перед превращением он сделался старой, едва ползающей громоздкой тушей.

Орм Прекрасный вытянул свою длинную шею среди великолепных останков родичей и задремал под их песни. Скоро он присоединится к ним, возвратится в мир согласия, где все они связаны множеством нитей. Сейчас их освещало только сияние, исходившее от него. Только его глаза помнили их блеск. И он тоже скоро потеряет способность светиться, и в пещере-матери воцарится тьма, и здесь будет звучать их музыка.

Он был светлым, самым светлым из своих родичей, бело-голубым, как снятое молоко, и таким же полупрозрачным. Однако, когда он выползал на свет, его чешуи переливались всеми цветами радуги — зеленым, синим и ярко-красным, таким ярким, что фигура его долго потом стояла перед глазами у человека.

Он давно уже не выползал на свет. Возможно, следует завалить пещеру сейчас, чтобы быть готовым заранее.

Да.

Покончив с этим, он улегся среди своих сокровищ, среди своих возлюбленных родичей, под горой, и думал свои драконьи мысли.

Но когда люди пришли, это оказались не шпионы-одиночки, а целые батальоны с собственными драконами. С железными драконами — желтыми металлическими чудовищами, которые скрипели и шипели, вгрызаясь в скалу. Кроме драконов, у них был огонь, которым они стреляли.

Послышался глухой удар, все задрожало, со сводов пещеры посыпалась пыль. Холодный зимний воздух, проникший в отверстие, разбудил Орма Прекрасного и оторвал его от полного песен сна.