Драконы и дипломаты

Другие ребята тоже помогали. Помогали, главным образом, тем, что не старались открыто его утешать или сочувствовать. Он бы, наверное, не вынес всеобщего сочувствия. Да и зачем ему чужие утешения? Ведь папа вернётся, Ваня точно знал это. Сейчас он в плену, но когда вернётся, то расскажет солдатам и безопасникам всё, что видел и слышал. Получается, что его папа сейчас всё равно, что разведчик. Главное, чтобы он поскорее вернулся.

Иван сосредоточился на учёбе и изматывал себя тренировками по начальной военной подготовке. Жаль, что он ещё маленький, хотя уже почти совсем взрослый. В его возрасте физические нагрузки нужно дозировать, а жаль. Ваня хотел загонять себя так, чтобы засыпать моментально, едва голова касалась подушки, а не лежать и не размышлять в темноте своей комнаты, ожидая, когда придёт такой нужный сон и гадая — спит ли мама у себя или тоже лежит в темноте не в силах уснуть вопреки всем заботам дня.

Его друзья и другие ребята сильно поддерживали Ивана, но они не могли быть с ним всё время, а интеллект Рассвет мог. Он сказал, что будет работать с бумагами у него на видеостене, потому, как не стоит гонять голографический проектор целыми днями. Так Рассвет занимался своими делами, а Ваня своими, но они были вместе и одно это очень дорого стоило.

Ворочаясь сейчас без сна на измятой подушке, Ваня вспоминал разговор, произошедший несколько часов назад. Мама ещё не вернулась из части. Всеобщую мобилизацию пока не объявляли, но уровень общей готовности войск уже повысили и маме приходилось часто задерживаться, а иногда и вовсе не ночевать дома. Две мобильные армии отправились помогать союзникам и Ваня каждый вечер, вместе с мамой, слушали новости про них, а перед сном отмечали флажками на карте где сейчас находятся армии. Это превратилось в что-то вроде обязательного ритуала. Наблюдая как неторопливо, но вместе с тем и неотвратимо, армии приближаются к захваченным врагами городам союзного домена, Ване казалось, что папу вот-вот освободят и он вернётся домой.

Информация о точном местоположении мобильных армий не то, что бы была секретной, скорее просто не выкладывалась в общий доступ. Но его мама была командиром тяжёлой пехоты, а его названный брат и вовсе — техническим главнокомандующим и к нему стеклась вообще вся информация. Поэтому каждый вечер флажки чуть смещались по большой карте, даря «зрительную иллюзию прогресса» как однажды сказала мама.

Рассвет, как обычно, работал с бумагами внутри видеостены. Покосившись на пришедшего из школы Ивана отправил того самому разогреть себе еды. Потом Ваня готовил уроки на завтра, а аватар интеллекта продолжал работать с нарисованными бумагами. Когда Иван закончил делать уроки, они немного поговорили. За окном стемнело: не настолько, чтобы вообще ничего не стало видно, но достаточно, чтобы пришлось включить свет. Скоро должна была вернуться мама, она снова задерживалась у себя в части и ожидая её прихода Иван выполнял мелкие домашние дела. Но дела кончились раньше, чем пришла мама и тогда он спросил у интеллекта: — Рассвет, ты ведь спасёшь папу?

Что-то писавший на листке бумаги интеллект поднял голову, посмотрел на ожидающего его ответа Ивана и серьёзно пообещал: — Я очень постараюсь это сделать.

Но такого ответа Ване не было достаточно.

— Скажи, что ты обязательно сделаешь это! — потребовал он от названного брата.

Положив ручку на исписанный лист, Рассвет встал с нарисованного кресла из-за нарисованного стола и потянулся, будто разминаясь после долгой сидячей работы.

— Мне подвластно многое, но я отнюдь не всемогущ, — сказал интеллект. Он выдвинул кресло из-за стола и сел напротив Ивана.

— Скажи, что ты сделаешь это любой ценной!

Интеллект молча смотрел на него, и Ваня вдруг почувствовал стыд, как будто попросил то, чего не должен был просить.

Рассвет медленно покачал головой: — Я не могу этого пообещать.

— Но почему! — Ваня невольно сделал шаг к стене, стоя от неё на расстоянии вытянутой руки. Аватар названного брата тоже встал и подошёл ближе. Они как будто стояли друг напротив друга.

— Любая ценная это слишком много за одну жизнь. Даже если это наш отец. Цена его спасения может оказаться слишком… страшной. Представь, что за жизнь Константа пришлось бы заплатить жизнью тысячи солдат. Всей республикой или, хотя бы, одним только её будущим. Лично ты был бы готов заплатить такую цену?

Ваня невольно отшатнулся. На глазах навернулись и жгли их злые слёзы. Он постоянно шмыгнул носом, но не стал вытирать злые слёзы, потому, что если бы стал, то наверняка бы не выдержал и разрыдался.

— Поверь, что я очень стараюсь спасти Константа, — тихо произнесли скрытые динамики голосом Рассвета. — Но есть то, на что я никогда не смогу пойти ради спасения одного, пусть и самого дорого для меня, человека. Понимаешь?

Иван не хотел, не желал понимать, но заставил себя. Едва заметный кивок стал плодом его усилий, зримым итогом отбушевавшей внутри бури мыслей и чувств.

— Спасибо, — поблагодарил Рассвет, — я был уверен, что ты поймёшь, но всё равно волновался.