Драконы Исчезнувшей Луны

— А что будет, когда эльфы узнают правду о Сильванеше?

Кайрин окинул взглядом вечнозеленый лес.

— Они уже знают ее, Гилтас, — вымолвил он. — Но из страха перед зимней непогодой предпочитают прятаться среди иллюзий о вечной весне.

Вскоре беспокойство Гилтаса о сильванестийцах сменилось тревогой за судьбу собственного народа — квалинестийцы раскололись на два лагеря, один из которых, к сожалению, возглавила жена короля. Обуреваемая жаждой мщения, она призывала верных ей эльфов напасть на Рыцарей Тьмы, окопавшихся в Сильваносте, и выгнать их оттуда, независимо от того, присоединятся к ним сильванестийцы или нет. Гилтас отговаривал Львицу как мог: он не сомневался, что подобная вольность в чужой стране повлечет за собой новый, возможно, даже окончательный разрыв между двумя эльфийскими нациями, и искренне удивлялся недальновидности супруги.

— Это тебя поразила слепота, — сердито сказала она. — Ты ничего не видишь из-за тьмы, окутавшей твой разум.

Львица ушла от него и поселилась среди войск Диковатых Эльфов. Гилтас горько сожалел о ссоре с ней — первой со времени их свадьбы, однако, будучи королем, он не имел права уступить жене и одобрить план, угрожавший обернуться катастрофой для квалинестийцев.

Вторая группа беженцев уже успела полюбить размеренный образ жизни, который вели сильванестийцы. Их разбитые, исстрадавшиеся сердца сразу потянулись к мирному существованию в прекрасном лесу, напоминавшем им о родной земле, а префект Палтайнон всячески подогревал стремление эльфов к безмятежности, попутно пугая их человеческой природой Гилтаса: он-де был слишком сумасброден и непостоянен, чтобы понять тонкую эльфийскую натуру, а без этого он не имел права называться квалинестийским королем. Да и вообще, если бы не преданность и храбрость Палтайнона, то все беженцы умерли бы еще в пустыне.

Некоторые из эльфов открыто осуждали лживые разглагольствования префекта и заступались за своего короля, но большинство, признавая былые заслуги Гилтаса, ничуть не возражали против его ухода, ибо он напоминал им о прошлом и бередил кровоточившую рану, в то время как они мечтали о покое. Что же касается сильванестийцев, то они недолюбливали Гилтаса и без наветов Палтайнона.

Король чувствовал себя так, словно он попал в трясину и теперь дюйм за дюймом погружался на дно. Все его попытки выбраться наружу или докричаться до своих собратьев оканчивались неудачей. Ему оставалось лишь молча ожидать развязки.

Правда, пока в Сильванести ничего не происходило: Рыцари Тьмы по-прежнему прятались за городскими стенами, не смея и носа оттуда высунуть, а эльфы упорно не желали действовать.

Гилтас стал часто гулять в одиночестве — погруженный в мрачные мысли, он сейчас не хотел видеть рядом с собой даже Планкета. Однажды, во время очередной такой прогулки, он услышал крик в небесах и, посмотрев вверх, обомлел: там, над деревьями, выискивая удобное место для посадки, кружился грифон со всадником на спине. Это означало, что перемена — плохая или хорошая — все-таки наступила.

Король бросился к лагерю Эльханы, расположенному в тридцати милях к югу от границы с Блотеном. Основная масса эльфов, включая беженцев из Квалинести и осажденного Сильваноста, находилась именно здесь. Другая, тоже весьма значительная часть эльфийских сил была сконцентрирована вдоль реки Тон-Талас и в Кровоточащих Лесах, окружавших столицу. Однако, даже будучи разбросанными по всей своей территории, сильванестийцы поддерживали постоянный контакт между собой, используя для доставки донесений ветер и различных лесных существ.

Гилтас порядком удалился от лагеря, а потому, когда он до него добрался, Эльхана уже беседовала с каким-то незнакомым эльфом. Он был одет как воин, а обветренное лицо и заляпанный грязью плащ указывали на то, что их обладатель провел не один месяц в пути. Судя по волнению королевы, она хорошо знала этого эльфа и ждала его с большим нетерпением. Взяв Эльхану под руку, незнакомец увел ее в шалаш прежде, чем Гилтас успел к ним приблизиться.

Завидев квалинестийца, Кайрин махнул ему рукой, подзывая к себе.

— Самар вернулся.

— Самар... воин, отправленный Эльханой на поиски ее сына?

Эльф кивнул.

— И какие же новости он принес о Сильванеше?

— Нам еще не сообщали, — ответил Кайрин.

В эту минуту раздался душераздирающий вопль Эльханы. Эльфы растерянно переглянулись. Собравшись тесной толпой на маленькой лесной прогалине, они не шумели из уважения к королеве, но решили не расходиться, пока не узнают последних новостей.

Вскоре Эльхана вышла к ним в сопровождении Самара. Он напомнил Гилтасу маршала Медана, хотя ни один из них не стал бы гордиться подобным сходством. Самар был пожилым эльфом, примерно одного возраста с Портиосом — мужем королевы. Годы скитаний и войн сделали его лицо похожим на гранитную маску с заостренными концами, на которой нельзя было прочесть ни единой мысли, и лишь вид Эльханы мог заставить этот камень смягчиться теплой улыбкой.