Драконы моря

— Если наши корабли вступят в битву, — прокричал Торкель, — победителям достанется мало добычи и с обеих сторон будет убито много людей. Я говорю вам это, хотя я одолею вас.

— У нас на пять кораблей больше, чем у вас, — прокричали в ответ незнакомцы.

— Может быть, — ответил Торкель. — Но мои напичканы людьми, и мы как раз ели наш утренний хлеб, а ваши люди утомлены греблей, что мешает человеку искусно владеть копьём и мечом. Но у меня есть предложение получше, которое будет выгодно для нас всех, ибо я могу назвать более благоприятные места для викингов, чем Дания.

— Мы пришли на подмогу королю Эйрику, — прокричали люди из Уппланда.

— Я не сомневаюсь, — ответил Торкель. — И если я вступлю в битву с вами, то я помогу тем самым королю Свейну. Но если вместо того, чтобы сражаться друг с другом, мы объединим наши силы и поплывём вместе к землям, где есть чем поживиться, мы окажем такую же услугу нашим королям, как если бы мы остались здесь и завязали бой. Ибо в любом случае никто из нас не одержит верх в этой войне, а если мы поступим так, как предлагаю я, мы хотя бы останемся живы и захватим хорошую добычу.

— Складно ты говоришь, — сказал Гудмунд. — Много разумного в твоих словах, и я думаю, что нам лучше приблизиться друг к другу и продолжить беседу.

— Я знаю, что вы оба знатные вожди и знаменитые люди, — сказал Торкель. Поэтому я не боюсь, что вы поступите вероломно, если мы встретимся и обсудим моё предложение.

— Я знаю твоего брата Сигвальди, — сказал Йостейн. — но я часто слышал от людей, что ты, Торкель, более отважен, чем он.

Итак, они условились сойтись на острове у подножия утёса. Йостейн и Гудмунд взяли с собой по три человека каждый, а Торкель пять, у которых были с собой мечи. Людям с корабля было видно, что сперва вожди стояли поодаль друг от друга, а их люди окружали их почти вплотную, но затем Торкель приказал принести шведам пива, хлеб и свинину, и вскоре они сели в кружок и принялись толковать как друзья.

Чем дольше Йостейн и Гудмунд обдумывали предложение Торкеля, тем заманчивей оно им казалось, и вскоре уже Гудмунд ревностно его отстаивал. Йостейн сперва не соглашался, говоря, что король Эйрик злопамятен и всегда ищет повод поквитаться с людьми, которые не оправдали его доверия, но Гудмунд красноречиво описал, что сулят им набеги на восточные острова, и заметил, что о короле Эйрике они позаботятся, когда придёт время. Затем они договорились о том, как будет поделена добыча, дабы позже не возникло никаких споров, и Гудмунд сказал, что столько мяса и разговоров вызывают у человека жажду, и похвалил пиво Торкеля. Торкель кивнул и ответил, что поистине это лучшее, что он может им сейчас предложить, но оно ни в какое сравнение не идёт с пивом в Англии, где произрастает лучший хмель в мире. Затем даже Йостейн признал, что, кажется, эта страна заслуживает того, чтобы они туда отправились. Итак, они пожали друг другу руки и поклялись быть верными своему слову, после чего, когда они вернулись обратно, на носу каждого предводительского корабля было принесено в жертву по овце, дабы им сопутствовала удача в погоде. Все были довольны соглашением, которое заключили между собой их предводители, и слава Торкеля, которая и без того была велика, возросла ещё больше, благодаря мудрости, которую он выказал в этом деле.

Ещё несколько кораблей присоединились к Торкелю из Сконе и Халланда, и когда, наконец, поднялся благоприятный ветер, они отправились в путь на пятидесяти пяти кораблях. Всю осень они опустошали страну Фризов и там и перезимовали.

Орм допытывался у Торкеля и остальных, что же случилось с домочадцами короля Харальда после его смерти. Некоторые говорили, что, по слухам, Еллинге был сожжён, другие, что епископ Поппо спасся на корабле и псалмами успокоил бушующее море, хотя король Свейн преследовал его по пятам. Но никто из них не поведал о том, что случилось с женщинами короля.

В Англии всё становилось как в прежние дни, во времена сыновей Рагнара Кожаные Штаны, ибо на престол взошёл король Этельред. Он недавно достиг совершеннолетия и взял бразды правления в свои руки, но люди уже прозвали его Нерешительным или Неразумным, и множество мореплавателей с севера стекалось к берегам его владений, дабы помочь ему оправдать своё прозвище.