Драконы моря

Вскоре после того, как Орму помогли перебраться в его покои и перевязали рану, он ослабел, ибо потерял много крови. Но на следующий день он почувствовал себя лучше, чем ожидал. Он с удовольствием вспомнил о том, что приключилось, и приказал, чтобы мальчик из торговцев навсегда остался среди его домочадцев и чтобы к нему относились соответствующе. Он узнал, что двое его людей убиты, а двое других тяжело ранены, а с ними и один пес. Но отец Вилибальд сказал, что с Божьей помощью они встанут на ноги. Орму было жалко потерять двоих своих споспешников, но он успокоил себя тем, что все могло бы кончится хуже. Из торговцев в живых остались Остен и еще двое, не считая тех, кому удалось скрыться. В бане они обнаружили тех двоих, в которых попала колода, брошенная Ормом. Один был мертв, а у другого была сломана нога и раздроблена ступня. Отец Вилибальд приказал перенести всех раненых в церковь, где их положили на соломе. За ними тщательно ухаживали и заботились, и с каждым днем становилось все яснее, что маленький священник доволен своим трудом.

Орм вскоре был вновь на ногах, и от его раны мало что осталось. Однажды отец Вилибальд пришел к столу в особенно веселом расположении духа и объявил, что даже Остен, который был ранен тяжелее всех, похоже, начал выздоравливать.

Рапп с сомнением покачал головой, услышав эту новость.

— Если это так, — промолвил он, — то у меня уже не тот удар, что был прежде.

Орм тоже не очень обрадовался.

Глава четвертая

О том, как Орм проповедовал торговцу солью

Новость о схватке в Гронинге вскоре разнеслась по всей округе, и Гудмунд из Уваберга приехал с толпой соседей, которых Орм никогда прежде не видел, дабы узнать подробности. Они сильно напились пивом Орма и бурно радовались, когда он описывал им схватку. Случившееся, заключили они, лишь поддержит добрую славу и почет, которыми пользовались приграничные земли и их обитатели. У всех нашлось что сказать и в честь больших псов, и каждый из них попросил позволения, чтобы его суки могли заиметь от них щенков. Когда же была показана соль и сукно в придачу со всей добычей, которую захватил Орм, они пожалели о том, что им не сопутствовала такая удача. Они принялись договариваться о лошадях торговцев и вскоре заключили сделку, ибо у Орма был избыток лошадей, кроме того, он считал нечестным назначать за них высокую цену, так как ему они достались даром. Затем самые мощные из гостей испытали свою силу, попробовали поднять плаху, и хотя наблюдавшие за ними называли имена умерших, которых они знавали в детстве и которые отличились подвигами потяжелее, чем этот, все же никому не удалось метнуть колоду дальше, чем это сделал Орм. От этого Орм еще больше воспрянул духом и попросил их не принимать это слишком близко к сердцу.

— Я и сам не уверен, что мне удалось бы бросить ее так далеко, — сказал он, — если бы не мощь, которой ярость наделяет человека.

Всем было любопытно взглянуть на Остена, и они изумлялись, что Орм сохранил ему жизнь. Нож в горле, пояснили они, исцелил бы его куда лучше, и искренне посоветовали не доставлять хлопот себе и другим, отпустив его на свободу. Его поступок, говорили они, принесет одни неприятности, ибо они не привыкли давать кров своим раненым обидчикам. Многие из них собирались пойти в церковь взглянуть на этого человека и поговорить с ним, ибо им было любопытно, считает ли он, что приграничные земли — хорошее место для охоты за головами. Но отец Вилибальд запер двери и остался глух к их просьбам впустить. Быть может, сказал он, они будут допущены позже в лоно церкви, если такова будет воля Господа, но он не позволит насмехаться над раненым, который едва еще может поднять голову.

Итак, им пришлось отказаться от такого удовольствия, но, прежде чем разъехаться, они выпили прощальный кубок и решили, что Орма следует почитать за вождя и в Гронинге, что он достойный потомок Свейна Крысиного Носа, хоть даже и позволил окрестить себя. Затем они поклялись, что будут на стороне Орма в любой распре, которая может произойти из-за всего этого.

Орм дал каждому из них по мерке соли в подарок и в подтверждение их добрососедских отношений. Затем в самом прекрасном расположении духа они ускакали прочь из Гронинге, подскакивая в седлах и вскрикивая, как сойки.