Драконы моря

— Говорят, что король Свейн, — заметил известный в округе человек по имени Ивар Кузнец, который сидел рядом о Ормом, — так ненавидит всех христиан, а особенно их попов, что убивает всех, до кого у него доходят руки. Нетрудно догадаться о поводе для такой ненависти, раз он пал от удара одного из них. Ибо есть мало унижений, которым могут подвергнуться короли, но еще меньше тех, которые они забывают.

— Особенно если он лишился одного или двух зубов, — добавил другой знаменитый бонд, которого звали Черный Грим с Горы. — Ибо каждый раз, когда он откусывает кусок хлеба или глодает баранью кость, он вспоминает о случившемся.

— Это правда, — сказал третий, по имени Уффи Деревянная Нога. — Так произошло и со мной, когда я потерял свою ногу во время поединка с соседом, Торвальдом из Лангаледа. В середине схватки он намеревался ударить меня по ноге, а я отпрыгнул слишком поздно. Долго еще после того, как обрубок зажил и я научился ковылять на деревянной ноге, я чувствовал себя слабым и усталым не только когда стоял, но когда сидел и даже когда ложился в постель, что может подтвердить моя жена, ибо какое-то время ей приходилось не лучше, чем вдове. Но, наконец, когда удача вернулась ко мне и Торвальд лежал передо мной на ступенях своей лестницы со стрелой в горле, я перепрыгнул через него и сломал свою деревянную ногу, такой избыток сил я почувствовал в себе. И я полон этих сил до сих пор.

— Мой брат убивает христиан не из-за отца Вилибальда, — сказала Ильва. — он всегда их жестоко ненавидел, особенно с тех пор, как мой отец принял крещение. Он не мог пройти мимо епископа Поппо, который был смиреннейшим из людей, не пробормотав проклятья. На большее он не решался, пока мой отец сохранял власть. Но теперь, если вести правдивы, он убивает епископов и священников, как только они попадают ему в руки. Было бы хорошо, если бы он не прожил долго.

— Жизнь злых людей всегда длинна, — промолвил отец Вилибальд, — но она не столь длинна, как длань Господня. Ему не избежать возмездия.

На другом конце стола, где сидели молодые гости и веселье было особенно шумным, все принялись складывать висы. Там в этот вечер и были сочинены хулительные стихи, которые много лет спустя произносились на пирах, во время молотьбы или чесания льна и которые известны как Песнь о короле Свейне. Начал их юноша по имени Гисли, сын Черного Грима. Он был очень молод, у него были черные волосы и светлая кожа. И хотя в нем не было никакого изъяна, было заметно, что он застенчив с женщинами и часто бросает на них враждебные взгляды. Вся семья считала это странным, и даже самые мудрые мужи из его рода не знали, как избавить его от этого. До сих пор он робко сидел на своем месте и молчал, уделяя внимание лишь яствам и напиткам, хотя всем было известно, что он не менее словоохотлив, чем остальные юноши на пиру. Напротив него сидела девушка по имени Раннви, миловидная, со вздернутым носом и ямочкой на подбородке. Она была из тех девушек, кто легко мог заставить молодого человека прекратить его болтовню. С того времени, как Гисли занял свое место на скамье в первый день пира, он бросал украдкой на нее взгляды, но не отважился обратиться и замер от ужаса, когда случилось так, что их глаза встретились. Раз или два она зашла так далеко, что упрекнула его за немногословие, но все тщетно. Крепкое пиво придало ему смелости, а рассказ о том, как король Свейн пострадал от руки отца Вилибальда, заставил его громко расхохотаться. Но вдруг он начал раскачиваться взад и вперед на своей скамье, широко открыл рот и громко сказал:

В бою ретив был поп,

разбил владыке лоб,

лицом ударил в грязь

пред ним могучий князь.

— Это что-то новенькое! — закричали те, кто сидели рядом с ним. — Гисли сделался скальдом. Он сложил хулительную Песнь о короле Свейне. Но это лишь полстиха, дай нам послушать остальное.

Многие гости стали делать предложения, как окончить песнь, но это было нелегко, ибо надо было подобрать слова, равные по длине и по звучанию. Наконец, Гисли сам завершил свою песнь. Песня получилась длинной, но вот ее конец:

Доспехами звеня,

на землю пал с коня,

уродливый, как тролль,

беззубый Свейн, король.

— Он настоящий скальд! Он сложил целую песнь! — вскричали сидевшие рядом с ним, и громче всех звучал голос Раннви.

— Слышите, — сказал один из старейших гостей, поднимаясь из за стола, — среди молодых людей появился скальд. Сын Черного Грима сочинил Песнь о короле Свейне. Кто бы мог подумать?! Он унаследовал этот дар от тебя, Грим? Если не от тебя, то от кого, скажи?

— Давайте выслушаем его песнь, — сказал Орм.

Попросили Гисли сказать свою песнь перед собравшимися.

Сперва его голос немного дрожал, но, когда он увидел, что все слушают с удовольствием, а сам Орм кивает и улыбается, робость окончательно покинула его, и теперь он не отвел бы своего взгляда от глаз Раннви.

— Я могу сложить множество стихов и гораздо лучше этих, — спесиво сказал он ей, усаживаясь на место.