Дракула

Я очень волнуюсь в ожидании д–ра Ван Хелзинка, так как смутно предчувствую, что он разъяснит мне болезнь Джонатана, не говоря уже о том, что он был при Люси во время ее последней болезни и все мне расскажет и про нее. Может быть, он только из–за этого и приезжает; он хочет разузнать насчет Люси и ее хождения во сне, а вовсе не о Джонатане. Значит, я так и не узнаю истину! Как я глупа! Этот ужасный дневник целиком меня поглотил, и я не могу от него отрешиться. Конечно, этот визит касается Люси. Видимо, к ней вернулась прежняя привычка, и она, наверное, расхворалась после той ужасной ночи на утесе. Поглощенная своими делами, я совершенно об этом забыла. Она, должно быть, рассказала ему о своей прогулке в ту ночь на утесе и сказала, что я об этом знала; и теперь он, вероятно, хочет, чтобы я сообщила подробности.

Я ничего не скажу ему о дневнике, пока он сам не спросит. Я так рада, что мой дневник переписан на пишущей машинке, так что если он спросит о Люси, то я просто передам ему дневник, и это избавит меня от лишних расспросов.

Позже.

Он был и ушел. Какая странная встреча и какая путаница у меня в голове! Мне кажется, что все это сон. Неужели же правда? Не прочти я дневник Джонатана, никогда бы не поверила в возможность произошедшего. Мой бедный, милый Джонатан! Как он, должно быть, страдал! Даст Бог, он успокоится совсем. Я буду его оберегать от всего. Если он наверняка будет знать, что слух и зрение не обманывали его, это будет для него утешением и поддержкой. Им наверняка овладели сомнения, так что если удастся их рассеять, он будет удовлетворен, и ему будет легче пережить этот удар. Д–р Ван Хелзинк, должно быть, очень милый и умный господин, раз он друг Артура и д–ра Сьюарда и раз его пригласили из Голландии для лечения Люси. На меня он произвел впечатление человека доброго, сердечного и благородного. Завтра он придет снова, я спрошу его насчет Джонатана и. Бог даст, всем этим тревогам настанет конец.

А пока воспользуюсь отсутствием Джонатана, чтобы подробно записать наше сегодняшнее свидание.

В половине второго раздался звонок. Мэри открыла дверь и доложила о приходе д–ра Ван Хелзинка.

Это человек среднего роста, здоровый, широкоплечий, с быстрыми движениями. Видно, он очень умен и обладает большой силой воли; у него благородная голова, довольно большая. Лицо начисто выбрито, с резким, квадратным подбородком, большим, решительным, подвижным ртом, большим, довольно прямым носом. Лоб широкий и благородный. Выразительные темно– синие глаза довольно широко расставлены, выражение их то ласковое, то суровое.

– Миссис Харкер, не так ли?

Я утвердительно кивнула головой.

– Бывшая мисс Мина Мюррэй?

Я снова кивнула.

– Я пришел к Мине Мюррэй, бывшей подруге Люси Вестенр, поговорить об умершей.

– Сэр, – сказала я, – я рада видеть друга Люси Вестенр,– и протянула ему руку.

Он взял ее и ласково произнес:

– О, мадам Мина, я знал, что друзья той бедной девушки должны быть хорошими, но все–таки то, что увидел…

Он кончил речь глубоким поклоном. Я спросила, почему ему хотелось меня видеть, и он сразу начал:

– Я читал ваши письма к мисс Люси. Я хотел кое– что разузнать, но было не у кого. Я знаю, вы жили с нею в Уайтби. Она иногда вела дневник – вас это не должно удивлять, мадам Мина, – она начала его после вашего отъезда, по вашему же примеру; в нем она упоминает о некоторых событиях в своей жизни и говорит, что вы ее спасли. Это навело меня на некоторые предположения, и я пришел вас просить рассказать мне все, что вы помните.

– Я думаю, доктор, что смогу рассказать вам все.

– А, вот как! У вас хорошая память на факты и детали? Это не всегда встречается у молодых дам.

– Нет, доктор, дело не в памяти, просто я записывала все и могу вам показать, если хотите.

– Я буду очень благодарен; вы окажете мне большую услугу.

Я не могла удержаться от соблазна поразить доктора – мне кажется, что это врожденное женское чувство, – и я подала ему свой дневник, записанный стенографически. Он взял его с благодарностью, поклонился и сказал:

– Разрешите прочесть?

– Если хотите, – ответила я, смутившись. Он открыл тетрадь, и выражение лица сразу изменилось.

– Я знал, что Джонатан очень образованный человек, но и жена его тоже оказалась умницей на редкость. Но не будете ли вы столь любезны прочесть дневник мне? Увы я не знаю стенографии.

Тут я поняла, что шутки кончились, и почувствовала неловкость. Я вынула свою копию, перепечатанную на пишущей машинке, из моего рабочего ящика и передала ему.

– Простите, – сказала я, – я сделала это нечаянно, я думала, что вы хотели спросить меня относительно Люси, но чтобы вам не ждать, – для меня это не важно, но ваше время, я знаю, дорого, – я могу дать вам мой дневник, переписанный для вас на пишущей машинке.

– Разрешите мне прочесть его сейчас? Может быть, мне придется спросить вас кое о чем?

– Да, пожалуйста, прочтите его сейчас, а я пока распоряжусь о завтраке; за завтраком можете расспрашивать меня, сколько хотите.