Дракула

Перед самым началом нашего совещания мы с Ван Хелсингом испытали большое облегчение: миссис Харкер послала своего мужа сказать, что она не присоединится к нам, так как думает, что мы станем чувствовать себя свободнее, если не будем стеснены ее присутствием при обсуждении наших планов. Я и профессор посмотрели друг на друга и оба с облегчением вздохнули. Я, со своей стороны, подумал: раз мадам Мина сама поняла опасность, то тем самым мы избавлены от многих страданий и неприятностей. Переглянувшись, мы с профессором знаками дали друг другу понять, что, пока не переговорили еще раз между собой, будем хранить наши подозрения в тайне.

Итак, мы приступили к составлению плана нашей кампании. Сперва Ван Хелсинг сжато изложил нам следующие факты:

– «Царица Екатерина» вышла вчера утром из Темзы. Чтобы добраться до Варны, ей понадобится по крайней мере три недели; мы же потратим всего три дня, если отправимся в Варну по суше. Допустив также, что благодаря влиянию погоды, которая может быть вызвана графом, судно выиграет два дня и что мы случайно задержимся на целые сутки, все же у нас впереди около двух недель. Таким образом, чтобы быть вполне спокойными, мы должны отправиться самое позднее семнадцатого. Тогда мы в любом случае прибудем в Варну на день раньше судна и успеем сделать все необходимые приготовления. Конечно, мы должны как следует вооружиться против зла телесного и бестелесного.

После этого Квинси Моррис прибавил:

– Я знаю, что граф родом из страны волков, и, быть может, он появится там раньше нас. Предлагаю дополнить наше вооружение винчестерами. Я во всех затруднительных обстоятельствах крепко надеюсь на карабин. Помнишь, Арт, как нас преследовала стая волков под Тобольском? Дорого бы мы дали тогда за карабин для каждого!

– Хорошо! – сказал Ван Хелсинг. – Возьмем с собой и карабины. Но нам здесь, в сущности, нечего делать, а так как я думаю, что Варна никому из нас не знакома, то не отправиться ли уже завтра? Все равно, где ждать, здесь или там. Сегодня ночью и завтра мы успеем подготовиться и, если все будет в порядке, мы вчетвером тронемся в путь.

– Вчетвером? – спросил удивленно Харкер, бросая на нас недоумевающий взгляд.

– Конечно! Вы должны остаться и заботиться о вашей дорогой жене! – поспешил ответить профессор.

Харкер помолчал несколько минут и сказал затем глухим голосом:

– Поговорим об этом еще завтра утром. Мне надо посоветоваться с Миной.

Я подумал, что Ван Хелсингу пора предупредить его, чтобы он не открывал ей наши планы, но он не обратил на это внимания. Я бросил на него многозначительный взгляд и закашлял, однако вместо ответа он приложил палец к губам и отвернулся.

Дневник Джонатана Харкера

5 октября, после полудня.

Когда наше совещание закончилось, я долгое время не мог ни о чем думать. Новый поворот дел настолько поразил мой мозг, что я не в силах мыслить. Решение Мины не принимать никакого участия в обсуждении заставляет меня задуматься, а так как я не смею сказать ей об этом, то могу лишь высказать свои предположения. Я теперь дальше от истины, чем когда-либо. Поведение остальных при этом известии также поразило меня: ведь в последнее время мы часто обсуждали этот вопрос и решили, чтобы между нами не было никаких тайн. Теперь Мина спит тихо и спокойно, как маленькое дитя. Губы ее полуоткрыты, и лицо сияет счастьем. Слава богу, что это так.

Позднее.

Как это странно! Я сидел, охраняя счастливый сон Мины, и считал себя таким счастливым, как, пожалуй, никогда. Когда настал вечер и земля покрылась тенью, в комнате стало еще тише и торжественнее. Вдруг Мина открыла глаза и сказала:

– Джонатан, дай мне честное слово, что исполнишь мою просьбу. Дай мне это обещание перед Богом, чтобы ты не нарушил его, даже если я буду умолять тебя об этом на коленях, заливаясь горькими слезами. Скорее исполни мою просьбу – сейчас же.

– Мина, – сказал я, – могу ли я дать такое обещание, не подумав? Имею ли я право на это?

– Но, дорогой мой, – возразила она с такой убежденностью, что глаза ее засияли, как звезды, – я же сама прошу тебя об этом. Прошу не для себя. Спроси у д-ра Ван Хелсинга, права ли я. Если он скажет, что нет, поступай, как пожелаешь. Более того, если вы все так решите, позже ты сможешь считать себя свободным от этого обещания.

– Обещаю, – ответил я, и она одно мгновение казалась счастливой, для меня же счастья не было, так как красное клеймо по-прежнему горело у нее на лбу.

Она сказала:

– Обещай, что ни слова не скажешь мне о плане, разработанном против графа. Ни словами, ни намеками, ни поступками, пока это не исчезнет! – И она указала торжественно на клеймо.

Я увидел, что она говорит серьезно, и повторил:

– Обещаю!

После ее слов я понял, что с этого мгновения между нами выросла стена.

Позднее, полночь.