Дракула

— Ради бога, что это значит? — воскликнул Харкер. — Доктор Сьюворд, профессор Ван Хелсинг, что это? Что случилось? Что стряслось? Мина, дорогая, что такое? Откуда эта кровь? Боже мой! Неужели дошло до этого? — И, вскочив на колени, он заломил руки. — Боже милосердный, помоги нам! Помоги ей! О, помоги ей!

Харкер быстро спрыгнул с постели и стал одеваться — в нем сразу пробудилась потребность немедленно действовать.

— Что случилось? Расскажите мне все! — потребовал он. — Профессор Ван Хелсинг, я знаю, вы любите Мину. Так сделайте что-нибудь, спасите ее. Это еще не могло зайти слишком далеко. Охраняйте ее, пока я буду искать этого монстра!

Мина, несмотря на свое отчаяние, ужас и страдание, сразу уловила опасность для мужа и, мгновенно забыв о своем несчастье, вцепилась в него и закричала:

— Нет! Нет! Джонатан, не оставляй меня! Бог свидетель, я и так уже слишком настрадалась сегодня ночью, чтобы пережить еще кошмар волнений за тебя. Ты должен остаться со мной. С нашими друзьями, которые могут защитить тебя.

Лицо у нее сделалось просто безумным, он уступил ей, она усадила его на кровать и страстно прижалась к нему.

Мы с Ван Хелсингом старались успокоить их обоих.

— Не бойтесь, дорогая. Мы с вами, — сказал профессор с удивительным спокойствием и поднял свое маленькое золотое распятие, — а пока и это рядом с вами, то никакая нечисть к вам не приблизится. Вы теперь в безопасности; мы же должны сохранять спокойствие и посоветоваться друг с другом, что делать дальше.

Миссис Харкер, дрожа и не говоря ни слова, прижалась к груди мужа. Когда она подняла голову, рубашка его оказалась запятнана кровью в тех местах, которых коснулись ее губы и куда упали капли из крохотной ранки на шее. Увидев это, она отодвинулась с тихим плачем и зашептала сквозь душившие ее рыдания:

— Нечистая, нечистая! Я не должна больше прикасаться к нему или целовать его. О, как же это могло случиться! Теперь я — его злейший враг, которого он должен больше всех бояться.

— Ну что за чепуха, Мина! — решительно сказал Харкер. — Мне просто стыдно слышать такое от тебя. Пусть Господь судит меня по заслугам и накажет еще большим страданием, если когда-либо по моей вине или воле что-нибудь встанет между нами!

Обняв продолжавшую плакать жену, он смотрел на нас поверх ее головы, глаза у него были печальные и полные слез, но губы жестко сжаты. Вскоре она начала успокаиваться, и тогда он сказал мне с нарочитым спокойствием, которое, как я почувствовал, стоило ему предельного напряжения нервов:

— А теперь, доктор Сьюворд, расскажите мне все. Суть я уловил, расскажите подробности.

И я подробно изложил ему, что же произошло. Он слушал с видимым бесстрастием, но ноздри его трепетали, а глаза сверкали, когда я рассказывал, как граф своими безжалостными руками принуждал миссис Харкер прильнуть губами к открытой ране на его груди. Я заметил, что даже в такой момент, когда лицо Джонатана было белым от напряжения, его руки ласково гладили растрепавшиеся волосы жены.

Едва я закончил, как в дверь постучали. Вернулись Квинси и лорд Годалминг. Ван Хелсинг вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая: не воспользоваться ли нам их приходом, чтобы отвлечь внимание несчастных супругов друг от друга. Я кивнул, и Ван Хелсинг поинтересовался у пришедших, что они видели и делали. Лорд Годалминг ответил:

— Я не нашел его нигде, ни в коридоре, ни в наших комнатах, ни в кабинете, хотя там он явно побывал, он…

Тут Артур замолчал, взглянув на поникшую фигуру на постели. Но Ван Хелсинг серьезно и печально сказал:

— Продолжайте, друг Артур. Теперь не нужно больше никаких тайн. Наша надежда — в полной взаимной откровенности. Говорите свободно.

— Он пробыл там, — продолжал Артур, — возможно, лишь несколько секунд, но устроил страшный кавардак. Сжег все рукописи, искры еще вспыхивали среди пепла; бросил в огонь валики с вашими записями, доктор, воск лишь помог пламени.

— Слава богу, — прервал я его, — есть еще один экземпляр в сейфе!

Лицо Артура просветлело на мгновение, но потом снова омрачилось:

— Я сбежал вниз по лестнице — никого. Заглянул в палату Ренфилда, и там никого, кроме… — И он вновь замолчал.

— Продолжайте, — хрипло сказал Харкер.

Артур опустил голову и, проведя по пересохшим губам кончиком языка, закончил:

— Бедняга умер.

Миссис Харкер подняла голову и, обведя нас взглядом, произнесла со значением:

— На все воля Божья!

Я почувствовал, что Артур что-то недоговаривает.

— Ну а вы, друг Квинси, можете что-нибудь добавить?

— Немного. Возможно, это и важно, хотя сейчас трудно сказать. Я решил разведать, куда двинется граф, выйдя из дома. Но не нашел его, зато видел, как из окна Ренфилда вылетела летучая мышь и направилась на запад. Я ожидал его возвращения в Карфакс, но, очевидно, он предпочел другое убежище. Сегодня он наверняка не вернется — небо светлеет, скоро рассвет. Завтра нам надо действовать.

Последние слова Квинси цедил сквозь стиснутые зубы. Минуты две все молчали, мне казалось, я слышу биение наших сердец. Потом Ван Хелсинг, очень нежно положив руку на голову миссис Харкер, сказал: