Дракула. Последняя исповедь

— Как ты узнал о том, что решилось совсем недавно?

В ответ Дракула только неопределенно пожал плечами, и ага продолжил:

— Да, это правда. Я уезжаю в конце недели. Таков приказ султана, да пошлет ему Аллах здоровья и долголетия. Ты же знаешь, что я не обычный ага.

— Я знаю. Вы один из самых лучших сокольничих его величества. Вы уезжаете, чтобы вернуться к этому делу?

Ион отступил на шаг. Ученики не могли задавать вопросы, им было позволено только отвечать на них. Влад проявил дерзость.

За такое наказывали, но турок не потянулся за дубинкой, лежащей у его ног.

— Я еду на охоту, — произнес он мягко. — Но не с птицами.

Ион снова отошел к двери. Больше всего ему сейчас хотелось уйти как можно дальше от той скрытой угрозы, которую он услышал в голосе аги.

Все знали, что Хамза набирает силу в государстве. Его должность сокольничего была формальной, так сказать, на черный день. Все мужчины в Порте владели каким-нибудь ремеслом. Даже сам султан Мурад был неплохим кузнецом, делал подковы, оплетку для боевых луков и наконечники стрел. Еще все знали, что Хамза помогал султану разбираться в политических делах и придворных интригах.

Владу стоило бы держаться подальше от всего этого, но он и глазом не моргнул.

— Возможно, вам представится случай высоко подняться, — сказал сын валашского господаря. — Если так произойдет…

Влад сунул руку под батистовую рубашку, за пояс широких красных шаровар, и вытащил сверток. Какое-то время он рассматривал голубую ткань, затем размотал ее, взял охотничью перчатку и с заметным смущением протянул подарок наставнику.

— Я точно не знал размера, шил только по догадке. Но надеюсь, что она…

Хамза надел перчатку, поднял руку, пошевелил пальцами.

— У тебя верный глаз, юноша. Рука сидит как влитая.

Он улыбнулся, сжал кулак и поднес руку к солнечному свету, чтобы рассмотреть толстую отполированную кожу, прошитую двойным швом. Внизу, у самого запястья, где кожа была мягче, ага заметил кое-что интересное.

— Что это? — спросил он.

Ион увидел золотые буквы, вышитые на перчатке. Персидский он знал лучше, чем арабский, поэтому узнал слова еще до того, как Хамза прочел их вслух:

— «Я в западне, я заключен в темницу тела. Но я хотел бы быть ястребом, который свободно парит». Это Джалаладдин Руми.[5] Мой самый любимый поэт.

— И мой.

Турок еще раз прочел надпись, но на этот раз про себя.

— Однако в последней строчке ты позволил себе вольность. Разве поэт не написал просто «птица», а не «ястреб»?

В ответ Влад опять неопределенно пожал плечами.

— Ладно. — Хамза поднял руку, снова повернул перчатку к свету. — В любом случае это прекрасная, тонкая работа. Теперь я знаю, чем ты будешь зарабатывать на жизнь в черные дни, Влад Дракула. — Он осторожно снял перчатку, поднял голову и улыбнулся. — Спасибо тебе. Теперь я буду надевать ее и вспоминать тебя всякий раз, отправляясь на охоту.

— Это все, чего я желал бы, эфенди.

Влад слегка поклонился, повернулся и направился к двери. Ион, у которого отлегло от сердца, последовал за ним.

Парни уже вышли в коридор, и тут мягкий голос Хамзы остановил их:

— А себя, юноша, ты считаешь заключенным в клетку, поскольку являешься заложником султана?

Влад не повернулся.

— Вы знаете, что там еще написано, эфенди. «Я не держу ястребов в клетке, они живут со мной», — негромко ответил он и улыбнулся, хотя видел это только Ион. — И я живу с вами, — добавил заложник. — Пока.

Потом Дракула зашагал по коридору. Ион едва поспевал за ним. Его плечи сутулились в ожидании окрика, приказа вернуться или даже удара дубинкой, но ничего этого не последовало.

Глава вторая

СОПЕРНИКИ

Влад на мгновение задержался на пороге, щурясь и ожидая, пока глаза привыкнут к свету. Он думал о Хамзе и понимал, что ему будет не хватать этого человека, тех знаний и мудрости, которые ага доносил до учеников словами, а не вбивал палкой, их общего увлечения многими вещами — суфийской поэзией, греческой философией, соколиной охотой.

Им только однажды довелось охотиться вместе. Это случилось, когда Хамза взял весь их класс в горы и заложники оказались за пределами школы. Птицы, позаимствованные у султанских сокольничих, терпеливо относились к незнакомцам, на руках которых им пришлось сидеть. Трем ученикам даже удалось вернуться с охоты с добычей. Их птицы убили по дрофе, в том числе и та, которая досталась Владу.

Ястреб Хамзы был ослепительно белым, как снег на вершинах скал, откуда его привезли. Ага часто поднимал его в воздух. Птица снова и снова убивала кроликов и прочую добычу. Она то и дело возвращалась на руку к хозяину, чтобы получить вознаграждение в виде куска мяса. Именно тогда Влад обратил внимание на то, что учитель носит перчатку. В ту же ночь, пока все спали, он начал воплощать задуманное.

Его воспоминания нарушила насмешка.

— И я живу с вами. Пока, — шепотом передразнил его Ион. — Ты хочешь, чтобы они позволили тебе стать ремесленником?

— Я хочу, чтобы враги принимали меня в расчет.

— А Хамза твой враг?

— Конечно. Он — турок. Но все равно я расположен к нему.