Драмы. Басни в прозе.

РэхаКак, Дайя, как сказал отец: чтоб я Ждала его с минуты на минуту? Ведь это значит – скоро? Очень скоро? А сколько уж минут прошло с тех пор? Ну что ж! Зачем мне думать о протекших? Я буду каждой следующей жить. В одну из них и он сюда придет. ДайяПроклятое посольство от султана! Не подвернись оно в такую пору, Натан его привел бы уж сейчас. РэхаИ вот я жду, все жду минуты этой; Придет она; исполнится мое Горячее сердечное желанье… А что потом? Потом-то что? ДайяПотом? Исполнится, надеюсь, и мое Горячее желание. РэхаА сердце,

Которому и жизнь не в жизнь была бы, Когда бы не царило в нем одно Над прочими желаньями желанье, Чем будет жить оно потом? Ничем? Ах, страшно мне! ДайяМоим, моим желаньем Отныне будет жить оно – желаньем Скорее увидать тебя в Европе, В руках, тебя достойных. РэхаПолно, Дайя! То, чем порождено твое желанье, То самое препятствует, чтоб стало Оно моим. Тебя влечет отчизна; А я-то – я свою должна покинуть? Все близкое, любимое, родное Лишь в образах туманных ты хранишь; Меня же все родное, что вокруг, Что вижу я и осязаю, разве Не крепче держит? ДайяКак ты ни упрямься, Небесные пути на небесах

Начертаны. А если твой спаситель Назначен был от бога своего, От бога, за которого он поднял Оружье, – увезти тебя в страну, Вернуть тебя тем людям, для которых Ты рождена на свет? РэхаВсе та же песня! Опять ты за свое! Ах, Дайя, Дайя! Диковинные, право, у тебя Понятия. "От бога своего! От бога, за которого он поднял Оружие!" – Свой бог! Какой-то бог, Кому-то одному принадлежащий! Какой-то бог, нуждающийся в том, Чтоб за него сражались насмерть люди! Какой же это бог? И если, Дайя, Мы рождены на свет не для того Клочка земли, где свет мы увидали, То как же и узнать нам, для какого? Что, если бы отец тебя услышал! Какое зло тебе он причинил, Что счастье мне сулишь ты не иначе,

Как от него вдали? Что сделал он, В чем провинился он перед тобою, Что разума чистейшее зерно, Взлелеянное им в моей душе, Всегда ты так ревниво заглушаешь Твоей отчизны сорною травою Или цветами? Милая моя, Послушай, Дайя, он не хочет вовсе, Чтоб ты меня в цветник свой привела! Да и сама – скажу тебе по правде Сама, сама я чувствую, как тяжко Моей душе твои цветы растить; Их кисло-сладкий запах расслабляет И голову мне кружит. Да, твой мозг Уже давно успел к нему привыкнуть, И я тебя отнюдь не осуждаю За то, что ты его легко выносишь; Я только говорю, что мне он вреден. Вот хоть бы ангел твой: из-за него Каким было посмешищем я стала! И до сих пор перед отцом мне стыдно За эту глупость. ДайяГлупость! Будто ум

Царит лишь в этом доме! Глупость! Ах, если бы я смела говорить! РэхаДа кто ж тебе не позволяет? Разве Я вся не превращаюсь в слух, едва лишь Рассказывать ты примешься о ваших Подвижниках за веру? И когда же Делам их не дивилась я? Когда Не трогали до слез меня их муки? Хоть главную-то доблесть их не в вере Я видела, но тем отрадней было Услышать мне, что, и по их ученью, Не грезами о боге выражаем Мы преданность ему. Припомни, Дайя, Как часто и отец внушал нам это; Припомни, как и ты с ним соглашалась. Зачем же ты колеблешь то, что строить Сама же помогала? Дайя, Дайя! Такой ли нам беседою встречать Достойно друга нашего? А впрочем, Я рада ей отчасти: для меня Так важно знать, как он… Но слышишь, Дайя! У нашей двери кто-то. Если б он!