Драмы больше нет

И, по всей видимости, моё нежелание находиться под крышей дома отца чётко читалось на моём лице, уже достаточно давно, а я жила, надеясь на то, что мне отлично удаётся скрыть свои истинные чувства. Не удавалось.

К предстоящему вечеру я готовилась обстоятельно. И не только я. В дом были приглашены парикмахер и визажист, лично я и без помощи бы справилась, но бабушка и Елена настояли на профессиональном макияже и высокой причёске, и я не стала спорить. Покорно села в кресло и лишь наблюдала за тем, как надо мной колдовали умелые руки. А сама в это время украдкой наблюдала и внимательно прислушивалась к тому, что слышала из уст родственников. Всё происходящее, такая тщательная и дотошная подготовка к, казалось бы, банальному вечеру, награждению, которых в жизни отца было уже не счесть, выглядели весьма странно. Особенно Елена казалась собранной и сосредоточенной, а это был первый признак того, что она нервничает. Моя мачеха никогда не психовала в критические моменты, она начинала действовать, и все действия её носили скрупулезный, продуманный характер.

Я молча наблюдала за сборами женской части семьи Кауто, прислушивалась к разговорам, улыбалась, когда на меня обращали внимание, и никак не могла улучить момент, чтобы задать хотя бы один вопрос. Точнее, никак не могла его сформулировать таким образом, чтобы никого не обидеть и самой не ляпнуть лишнего. Поэтому оставалось молчать и улыбаться. Что-то в этот раз визит к отцу изначально не задался.

– Я просто счастлив, – громогласно заявил Родион, поднялся с кресла и даже раскинул руки, будто собираясь принять в свои объятия всех своих женщин разом. – Я самый счастливый мужчина в этом городе. Все мои любимые женщины – бесподобные красавицы.

Машины, что должны были доставить нас на мероприятие, уже были поданы к крыльцу, я с бабушкой рука об руку спустилась в гостиную, а следом за нами появились и Елена с Альбиной. После восторженного восклицания отца, я окинула всех взглядом, и пришла к выводу, что Родион, в принципе, прав. «Его женщины» сегодня выглядели фантастически, и я в том числе.

– Сегодня вечером, папочка, тебе все будут завидовать, – рассмеялась Альбина.

Родион подошёл, приобнял дочь за плечи и запечатлел на её щеке щедрый, отеческий поцелуй.

– Без всяких сомнений.

– А где Рома?

– Он приедет на саму церемонию. Умчался куда-то по своим ужасно важным делам.

– То есть, перед журналистами я появлюсь одна? – недовольно фыркнула Альбина. Её губы недовольно поджались. – Замечательно.

Зоя похлопала внучку по плечу, пытаясь успокоить.

– Ничего страшного. Все знают о занятости твоего мужа. Можно лишний раз это подчеркнуть. Для имиджа полезно.

Все эти разговоры про семейный имидж глухими, пустыми звуками отдавались где-то у меня внутри, будто капли дождя по пустой металлической емкости. Хотелось зажмуриться, мотнуть головой и не слышать ничего лишнего, что бередит мою душу. Я сделала несколько шагов к окну, стараясь успокоиться. Мысленно прикинула, сколько ещё часов будет длиться начинающееся мучение. Через какое время я снова окажусь в своей комнате, смогу снять это платье и попытаться забыть этот вечер?

Церемония награждения деятелей культуры за вклад в развитие молодых талантов всегда освещалась массово, со всеми почестями, знаменитыми гостями на красной дорожке и броскими речами и радостными улыбками награждаемых. Их радость понять было можно, подобная награда была лучше любой рекламы и похвалы. Это признание собственной значимости, всеобщее уважение, подтверждение заслуг и обещание дальнейшей работы, для осуществления которой наверняка найдётся достаточное количество спонсоров или бюджетных денег. Поэтому я прекрасно понимала радость отца и гордость бабушки по этому поводу. Отец достиг того возраста, когда быть лишь популярным актёром, пусть признанным и талантливым, уже мало. Необходимо делать шаг вперед, и переходить в разряд вдохновителя и учителя, передавать свой опыт дальше, следующему поколению, поддерживать и передавать накопленные годами знания и опыт. Я знаю, что отец шёл к этому последние годы. Правда, мне самой интересно, к премии он шёл столь упорно, или, на самом деле, увлекся проблемами и поддержкой молодых талантов. Надеюсь, что сегодня мне откроется ответ на этот вопрос.

Что я больше всего ненавидела в таких церемониях, так этот момент прохождения по красной дорожке. Просто потому, что искренне считала – мне на ней делать нечего. Но несколько раз мне приходилось это делать, когда отцу необходимо было появиться перед зрителями и журналистами именно в составе всей семьи. Фотографы начинали слепить фотовспышками, сыпались вопросы, на которые я не успевала реагировать, да и не старалась, если честно, и я бестолково крутилась на месте, не зная, в какую сторону мне смотреть и улыбаться. Всегда старалась спрятаться за спиной кого-нибудь из членов семьи. Мои фотографии никому не были нужны, я знала это доподлинно, и для чего мне стараться красиво улыбаться или принять выгодную позу, я ответа не находила.