Драмы больше нет

Так что, вот… Я со всех сторон виновата. Не Роман Юрьевич, а я. Ведь это я соглашалась на всё, ехала и шла туда, куда он говорил, делала то, что он просил. Какой смысл искать виноватых на стороне? Даже его виноватым на сто процентов не сделать, он же меня не заставлял. Я рада была любой возможности побыть рядом с ним, любить его, и закрывала глаза на всё, что меня в тот момент не устраивало или вызывало душевные сомнения и метания.

Молодая и наивная была. Одним словом, дура.

Я полдня вздыхала в такт этим мыслям. И ждала прибытия гостей. Мало того, что ждала появления родителей Ромы, так ещё и его самого. Мы не виделись с Федотовым с того самого момента, как он с грохотом захлопнул за мной дверь в доме в Палашкино. Прошло уже достаточно времени, а Рома мне даже ни разу не позвонил, никак о себе не напомнил. Признаюсь, так сильно он на меня рассердился впервые. Но разве я сказала ему хоть слово неправды?

Семейство Федотовых появилось в полном составе ближе к ужину. Альбина сияла улыбкой, Роман Юрьевич выглядел хмурым, а его родители тужились улыбаться «близким» родственникам. Так бывает, не складываются отношения между родителями супругов. Характерами не сходятся, жизненной философией, кругом интересов. В случае Кауто-Федотовы не сошлось ничего. Родственники встречались изредка, терпеливо друг другу улыбались, старательно отыскивали темы для разговоров, и с облегчением прощались. Я знала, что самого Романа Юрьевича изначально, ещё в начале их с Альбиной брака, эта ситуация всерьёз расстроила. Не знаю, на что он рассчитывал, но близких родственных отношений не сложилось. Не получилось большой, дружной семьи.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Елена с радостной, приветливой улыбкой вышла навстречу родственникам. Я наблюдала за мачехой украдкой. Елена подошла и радушно обнялась с Любовью Антоновной. – Как я рада вас видеть! Так давно не приезжали.

Всё-таки актерский талант в семействе Кауто распространяется на всех.

– Мама, я тоже самое сказала, – затараторила Альбина, кидая взгляды на мужа. Как мне показалось, обеспокоенные. Я тоже на Федотова глянула, точнее, решила к нему присмотреться. Спустя полторы секунды Ромка поймал мой взгляд, и на меня уставился.

– Мы сейчас чаще в Питер летаем, – пробасил Юрий Иванович, проходя в гостиную. – Сами понимаете, внук там.

Не знаю, обдуманно он это сказал или просто констатировал факт, но прозвучало, как завуалированная претензия. Мол, в Москве им делать особо нечего. Разве что со сватами за столом фуагра по ложке пробовать. Повисло неловкое молчание, я старалась держаться в стороне, после короткого приветствия, отошла в сторону и лишь наблюдала за тем, что происходит.

Альбине слова Юрия Ивановича явно пришлись не по душе, но она проглотила своё недовольство, снова нацепила на лицо улыбку.

– Илья присылает нам фотографии, мы очень за них рады. Правда, Рома?

Все устроились в гостиной, на мягких диванах, Зоя спустилась, также расцеловалась с Любовью Антоновной, и наспех попыталась вникнуть в разговор. Присела в глубокое кресло, аккуратно сложив тонкие руки на коленях, как и подобает благовоспитанной даме. Но я видела, что бабушка крутит на пальце тяжелый перстень с янтарем. Явный признак, что недовольна происходящим.

Федотов тем временем тяжело кивнул в ответ на вопрос жены. И вслух подтвердил:

– Рады.

Юрий Антонович мрачно посматривал из-под густых бровей. Не на всех, всё больше на сына и невестку. Я прекрасно знала, что у него на уме, и какой вопрос он собирается задать. И, думаю, не я одна об этом догадывалась. И вот он спросил:

– А вы когда всех порадуете? Или, вообще, не планируете?

Так сказать, не в бровь, а в глаз. Не ходя вокруг да около. Не успев толком зайти в дом, Юрий Иванович решил расставить все точки по их местам.

Я видела, как Любовь Антоновна протянула руку и похлопала мужа по его руке. Жест не был успокаивающим, скорее, предостерегающим.

– Они взрослые, – проговорила она, – сами решат.

– Сколько можно решать-то? – удивился Федотов-старший. – Ему пятый десяток стукнул, а вокруг них кроме сплетен, ничего не множится.

Роман Юрьевич откровенно поморщился. Проговорил:

– Отец.

– У Али карьера, – осторожно заметила Елена, вступившись за дочь, и снова улыбнулась.

– Она замуж вышла, карьера – детей рожать и мужа ублажать.

Я не смогла сдержаться, заулыбалась, пришлось поспешно отвернуться. Наблюдать за происходящим без улыбки было невозможно. К тому же, было интересно, чем этот разговор закончится.

Альбина тем временем, вполне ожидаемо фыркнула в полном возмущении.

– Юрий Иванович, что вы такое говорите! Мы же не в девятнадцатом веке живем. К тому же, ваш сын отлично знал, кого он берет в жены. И, я считаю, – она подступила к мужу и взяла того под руку, попыталась в глаза заглянуть, – что ему грех жаловаться. Правда, дорогой?

– Вы – ретроград, мой дорогой, – проговорила тем временем Зоя, обращаясь к Федотову-старшему. – Я вам это при каждой встрече говорю.

– Колхозник я, – хмыкнул тот, с усмешкой. – Я вам тоже это каждый раз говорю. Кстати, где мой сват?