Дредноуты

– А если вы вдруг окажетесь чересчур словоохотливым, – добрый Санта-Клаус словно прочёл его мысли, – в ненужное время и в ненужном месте, то где-нибудь на Мэдисон-авеню вас может совершенно случайно сбить автомобиль или, скажем, в вашем любимом баре на Манхэттене возникнет случайная потасовка, в которой вы – совершенно случайно, конечно, – получите смертельный удар ножом. В нашем мире столько случайного, мистер Гэллап…

– Я вас понял, – Льюис облизнул пересохшие губы, стараясь не выказать охватившее его смятение. – Итак, возвращаясь к беседе о позиции США в войне, ваше мнение – строгий нейтралитет?

«Хорошо держится, – с одобрением подумал Эйбрахам, не спуская глаз с доверенного лица президента. – Похоже, я в нём не ошибся: этот парень нам подойдёт, и сможет быть нам полезным».

– Моя позиция, – проговорил он с расстановкой, – если мы увидим, что побеждает Германия, мы будем помогать Антанте, а если будет побеждать Антанта, мы будем помогать Германии, и пусть они убивают как можно больше. А потом, когда они обессилят друг друга, мы выйдем на сцену, добьём раненых и соберём трофеи. Так и передайте президенту.

«Это не человек, – подумал Льюис Гэллап, – это монстр в человечьем обличии. Все самые свирепые завоеватели древности, все эти Атиллы с Чигисханами и Тамерланами и в подмётки не годятся мистеру Эйбрахаму Доллу и ему подобным…»

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. МОРЕ СРЕДИ ЗЕМЕЛЬ

1916 год

Средиземное море, колыбель народов, служило ареной морских битв с незапамятных времён, и если бы вся кровь человеческая, пролитая в его волны от Саламина до Лепанто и от мыса Акциум до Чесмы, попала бы в его воды одномоментно, средиземноморская синь стала бы багрово-красной. И новая война, на сей раз мировая, добавляла в море среди земель новые рдеющие капли, стекавшие с палуб тонущих кораблей…

В ночной темноте, плотно окутавшей Эгейское море, двадцатиузловым ходом шли на юго-восток два боевых корабля: линейный крейсер «Гебен» и лёгкий крейсер «Бреслау» – «Явуз-Султан-Селим» и «Мидилли» (под этими именами они числились в составе турецкого флота). Среди подданных Оттоманской империи имя крейсера «Гебен» было овеяно ореолом мистики: в самом начале мировой войны этот корабль, сопровождаемый «Бреслау» словно рыцарь оруженосцем, прорвался под дулами английских и французских средиземноморских эскадр в Дарданеллы и громом тяжёлых орудий, сотрясших Чёрное море, вверг Турцию в войну на стороне Четвертного союза. Его боялись и им восхищались, его проклинали и его славили – одно присутствие этого корабля на рейде Стамбула уже меняло ход истории, и прав был Черчилль, признавший, что «Гебен» принёс «…больше бедствий, крови, руин и неконтролируемых последствий, чем все другие военные корабли вместе взятые со времён изобретения корабельного компаса».

Немецкие крейсера под турецкими флагами корсарствовали в Чёрном море, топили корабли, обстреливали берега и, пользуясь преимуществом в скорости хода, уклонялись от боя с русскими броненосцами, для которых «Гебен» стал неизбывной головной болью. Но время шло, и соотношение сил на Чёрном море менялось: в пятнадцатом году вошли в строй два новых русских дредноута, и короткая перестрелка «Гебена» с линкором «Императрица Екатерина Великая», из которой «Гебен», осыпаемый пятисоткилограммовыми снарядами, едва унёс винты, показала: беззаботные флибустьерские времена для германского линейного крейсера на Чёрном море кончились. Несладко пришлось и его «оруженосцу», до сих пор удачно совершавшему лихие набеги: новые русские эскадренные миноносцы, вооружённые стомиллиметровыми орудиями и действовавшие сообща, пощипали «Мидилли» и загнали его в узкую щель Босфора. Господство на Чёрном море уплывало из рук адмирала Сушона, командовавшего «сладкой парочкой», и энергичный авантюрист прикидывал, что ему теперь делать, и как максимально эффективно использовать вверенные ему корабли. И взгляд его обратился в сторону Средиземного моря.

^{Линейный крейсер «Гебен»}

По этому морю шли и шли караваны торговых судов, питавших всем необходимым сражавшуюся Британскую Империю: натужно пульсирующая артерия Суэцкого канала, сабельным шрамом рассекшего жёлтые пески аравийской пустыни, ежедневно проталкивала десятки гружёных транспортов. Караваны шли на запад, и прицелы германских крейсеров чесались от желания приласкать их снарядами.