Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Им был мужчина весом около двухсот двадцати фунтов, говоривший без умолку независимо от того, был его рот наполнен едой или нет. Понятно, что он приводил в смятение всех гостей, обращаясь с ними как с людьми, недостойными его внимания. Говорил он очень громко, но не как представитель аристократии, желающий привлечь к себе внимание толпы. Все было гораздо проще: ему было наплевать, слушает его кто–нибудь или нет. Это был человек высокого роста, широкоплечий, крепкого телосложения. Пуговицы его костюма–двойки были пришиты прочными проволочными нитками. У него были черные волосы, черные усы, козлиная бородка и черный перламутровый монокль, сквозь который он рассматривал большое меню, держа его обеими руками. Рядом с ним за столом сидела девушка лет двадцати пяти, одетая в красивое голубое мини–платье экстравагантного покроя. Она с изумлением смотрела на своего бородатого поклонника, который властно хлопал в ладоши. В результате перед ними моментально возник метрдотель, одетый в черный смокинг, а вслед за ним старший официант с помощником — соответственно в белом и черном галстуках.

— Encore[1], — сказал человек с бородой. В данных условиях его манера вызова обслуживающего персонала казалась неуместной: официанты слышали, что происходит в зале, не выходя из кухни.

— Слушаю вас, — сказал метрдотель, сгибаясь в поклоне.

— Еще антрекот для Дюка де Кройтора, и немедленно.

Старший официант и его помощник поклонились в унисон и рысью удалились с интервалом примерно в двадцать футов. Блондинка озабоченно посмотрела на Дюка де Кройтора:

— Но, мсье ле Дюк…

— Для вас — Чарльз, — снисходительно перебил ее Дюк де Кройтор. — Титулы не имеют для меня значения, даже если окружающие называют меня ле Гран Дюк, вне всякого сомнения, из–за моих впечатляющих форм, моего аппетита и королевских манер в обращении с простолюдинами: но для вас я Чарльз, моя дорогая Лила.

Явно смущенная, девушка тихо произнесла что–то, чего он не расслышал, — впрочем, и не прислушивался.

— Говорите громче, пожалуйста! Вы же знаете, я немного туговат на ухо. Она повторила громче:

— Я сказала: вы только что съели огромный стейк.

— Никогда не знаешь, когда наступит голод, — мрачно произнес ле Гран Дюк. — Вспомните о Египте. А?

Торжественно прибывший старший официант поставил на стол огромный стейк, соблюдая все те импозантные формальности, которые присущи процедуре представления драгоценностей из королевской казны; и сам официант, и ле Гран Дюк скорее всего рассматривали стейк как единственную истинную драгоценность, не чета всем этим безделушкам. Помощник официанта водрузил на стол большое блюдо картофеля с подливкой и овощами, а официант почтительно установил на сервировочном столике ведерко для льда с двумя бутылками розового вина.

— Хлеб для мсье ле Дюка! — провозгласил метрдотель.

— Вы же прекрасно знаете, что я на диете, — сказал ле Дюк многозначительно. Затем, поразмыслив, повернулся к блондинке: — Может быть, для мадемуазель Делафонт?

— Наверное, не надо. — Как только официанты ушли, она восхищенно посмотрела на сервировку: — В течение двадцати секунд!

— Они знают мои маленькие капризы, — пробормотал он. Трудно отчетливо произносить слова, когда ешь стейк.

— А я их не знаю. — Лила Делафонт взглянула на него. — Например, мне непонятно, зачем вы меня пригласили.

— По четырем причинам. — Он одним глотком осушил почти полпинты вина, и его дикция улучшилась. — Как я люблю повторять, никто не знает, когда наступит голод. — Он выразительно посмотрел на девушку, чтобы она обратила внимание на его слова. — Я знаю, ваш отец — граф Делафонт; он и я занимаем высокое положение в обществе. Вы здесь самая красивая девушка. И вы одна. Никто не может отвергнуть то, что предлагает ле Гран Дюк. Герцог может прерывать любого, не извиняясь.

Лила, явно смущенная, понизила голос, но это не помогло. Посетители ресторана рассматривали ее поведение как явное потворствование Дюку де Кройтору, и наступившая тишина явно свидетельствовала об этом.

— Я не одна. И не самая красивая девушка в отеле. Ни то, ни другое. — Она застенчиво улыбнулась, словно боясь, что ее услышат, и кивнула в сторону ближайшего столика: — Пока здесь моя подруга Сессиль Дюбуа.

— Это девушка, с которой вы были в начале вечера?

— Да.

— Мои предки и я сам всегда предпочитали блондинок. — Его тон не оставлял сомнений в том, что брюнетки предназначены только для низшего сословия. Он неохотно положил нож и вилку и оглянулся. — Недурна, недурна, должен сказать. — Он понизил голос до заговорщицкого шепота, чтобы его не было слышно дальше двадцати футов. — Вы говорите: ваша подруга. Тогда кто же этот распутный бездельник рядом с ней?

Мужчина, сидевший за соседним столиком на расстоянии не больше десяти футов и потому в пределах четкой слышимости высказываний ле Гран Дкжа, снял роговые очки и сложил их с решительным видом. Это был высокий широкоплечий брюнет, одетый в дорогой серый габардиновый костюм старомодного покроя. Мужчину можно было бы назвать красивым, если бы не незначительная асимметричность его лица.