Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

На первый взгляд казалось, что там никого нет. Затем его глаза привыкли к темноте, и он понял, что стоит в прихожей, ведущей в жилые комнаты, вход в которые можно было найти по полоске света под дверью и звукам женских голосов.

Боуман перешагнул через порог. Тень, отделившаяся от стены, двинулась ему навстречу. Удар в солнечное сплетение, от которого Боуман полетел на землю, пересчитав все ступеньки, можно было сравнить с ударом бетонной тумбой. Краешком глаза он успел заметить, как Сессиль моментально отскочила в сторону. Задыхаясь, Боуман упал на спину. Очки его отлетели в сторону, и, пока он лежал на земле, судорожно глотая воздух и пытаясь восстановить дыхание, тень, явно с твердым намерением продолжить, сошла вниз по ступенькам.

Это был невысокий, коренастый, злобный человек, которому очень хотелось произнести наставительную речь, и было видно, что он это намерение выполнит. Он наклонился, схватил Боумана за лацканы пиджака и поставил на ноги с легкостью, которую можно было счесть за дурное предзнаменование.

— Ты меня запомнишь, друг мой. — Его голос напоминал приятный звук сыплющегося в металлический бункер гравия. — Ты запомнишь, что Говал не любит тех, кто вмешивается в его дела. Ты запомнишь, что в следующий раз Говал не будет марать свои руки.

Из этого высказывания Боуман сделал вывод, что Говал снова намеревается пустить в ход кулаки, что тот не замедлил сделать. Только один кулак, но и этого было достаточно. Говал ударил его в то же самое место и, как Боуман мог судить по ощущениям, которые у него появились, приблизительно с такой же силой. Боуман отлетел на полдюжины шагов и опять рухнул на землю, но на этот раз в положении «сидя»: опираясь руками о землю позади себя. Говал презрительно отряхнул руки и вернулся в кибитку.

Сессиль осмотрелась вокруг, нашла очки Боумана и протянула руку, чтобы помочь ему встать. Он сконфуженно принял ее помощь.

— Я думаю, ле Гран Дюк использует другой метод, — сказала она серьезно.

— Сколько несправедливости в мире, — философски заметил Боуман, тяжело дыша.

— Именно. Вы пришли к такому выводу, изучая человеческую натуру в течение сегодняшнего вечера? Боуман кивнул: это было легче, чем говорить.

— Тогда, Бога ради, пойдемте отсюда. После всего этого мне хочется немного выпить.

— Вы думаете, я что–то требовал от них? — проворчал Боуман.

Сессиль с сожалением посмотрела на него:

— Честно говоря, я думаю, вам требуется помощь. — Она взяла его за руку и повела вверх по лестнице в патио.

Ле Гран Дюк в обществе большой вазы с фруктами и Лилы прекратил жевать банан и смотрел на Боумана с издевательской усмешкой.

— Это была впечатляющая драка, — сказал он.

— Он напал на меня в темноте, — объяснил Боуман.

— А! — произнес ле Гран Дюк ехидно, затем добавил шепотом, который был слышен на расстоянии не менее полудюжины футов, на которые Боуман со спутницей уже отошли: — Как я и говорил, пора его расцвета уже миновала.

Сессиль предостерегающе сжала руку Боумана, но в этом не было необходимости. Он улыбнулся ей грустной улыбкой человека, которому уже хорошо досталось, и повел к столику. Официант принес бокалы с вином.

Боуман подкрепился и сказал:

— Итак, где мы будем жить, в Англии или во Франции?

— Что?

— Вы слышали, что сказала гадалка?

— О Боже!

Боуман поднял свой бокал:

— За Дэвида!

— Дэвида?

— Нашего первенца. Я выбрал ему имя.

Зеленые глаза, изучающие Боумана в упор, не были ни удивленными, ни сердитыми, а лишь задумчивыми. Очевидно, Сессиль Дюбуа была не просто хорошенькой девушкой; она была чем–то большим.

Глава 2

Примерно через два часа никто не смог бы назвать лицо Боумана приятным. Можно было с уверенностью утверждать, что из–за переделок, в которые он попадал время от времени, оно и не могло быть таковым, а маска из черного чулка, натянутая до самых глаз, делала его просто ужасным.

Он сменил свой серый габардиновый костюм на темный, а белую рубашку — на пуловер цвета морской волны. Спрятал свои очки, которые носил лишь для маскировки, в чемоданчик, выключил верхний свет и вышел на открытую веранду.

Все спальные комнаты на этом этаже выходили на одну веранду. В двух комнатах горел свет. В одной из ft них занавески были опущены. Боуман подошел к двери этой комнаты и повернул ручку; замок слабо щелкнул. Он знал, что это комната Сессиль. «Доверчивая душа», — подумал он. Он двинулся к следующему окну. Оно было не зашторено, и Боуман незаметна заглянул внутрь. Излишняя, хотя и необходимая предосторожность! Даже если бы он исполнил боевой танец апачей, двое в комнате вряд ли заметили бы это, а если бы и заметили, то не придали этому значения. Ле Гран Дюк и Лила сидели рядом за узким столиком. Их головы почти соприкасались. Ле Гран Дюк учил Лилу основам шахмат, держа рядом блюдо с поджаренными ломтиками хлеба. Казалось, что такое расположение сидящих не способствует быстрому обучению; но ле Гран Дюк выглядел как человек, который подходит к решению всех вопросов со своими мерками. Боуман двинулся дальше.