Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Мари ле Обэно, ее мать и Сара посмотрели друг на друга. Никто из них не выглядел лучше Тины. Их лица были такими же печальными, как и в ту ночь, когда Боуман наблюдал за ними. Крушение надежд и отчаяние все еще витали в воздухе.

— Ты будешь осторожна, Тина? — спросила мать Мари озабоченно. — Твой отец… Ты должна думать о своем отце.

— Все будет хорошо, мама, — сказала Мари. — Тина знает. Теперь она знает. — Она кивнула темноволосой девушке, которая бросилась к двери, затем продолжила: — Она так любила Александре. Вы же знаете.

— Я знаю, — ответила ее мать печально. — Такая жалость, что Александре больше не может любить ее.

Тина вышла из кибитки через заднюю дверь. На ступеньках сидел цыган лет сорока по имени Пьер Лакаб–ро. Большинство цыган очень красивы, и многие из них имеют европейскую наружность. Этот же был маленьким и толстым, с широким, обезображенным шрамами лицом, тонким жестоким ртом и свинячьими глазками; особенно уродливый шрам, который, очевидно, не был зашит, шел от правой брови до подбородка. Он, безусловно, обладал большой физической силой. Когда Тина проходила мимо него, цыган взглянул на нее и криво усмехнулся:

— И куда же ты идешь, моя хорошая? — У него был скрипучий, низкий и очень неприятный голос.

— Погулять. — Она не сделала даже попытки скрыть свое отвращение. — Мне нужен свежий воздух.

— Мы выставили посты, Мака и Мазэн наблюдают за тобой. Ты знаешь об этом?

— Ты что, думаешь, я убегу?

Он скривился снова:

— Ты слишком напугана, чтобы убежать.

С гордым вызовом она произнесла:

— Я не боюсь Пьера Лакабро!

— С какой стати ты должна бояться меня? — Он поднял руки ладонями вверх. — Такая красивая молодая девушка… Я же тебе как отец.

Тина содрогнулась и сошла по ступенькам вниз.

Объяснения Кзерды не произвели на Симона Сер–ла должного впечатления. Он даже не пытался скрыть презрения и неудовлетворенности. Кзерда старался оправдаться.

— А что я? Я, — с вызовом сказал он, — пострадал больше всех! Я, а не ты и не Гэюз Стром. Я же говорю тебе, Боуман переломал все, что можно, в моей кибитке и украл восемьдесят тысяч франков.

— Которых ты еще не заработал. Это деньги Гэюза Строма, Кзерда. Он потребует их вернуть и, если не получит, возьмет взамен твою жизнь.

— Ради Бога! Боуман же исчез! Я не знаю…

— Ты найдешь его и воспользуешься вот этим. — Серл порылся в складках своей рясы и достал пистолет с глушителем. — Если тебе это не удастся, избавь нас от проблем и сам покончи с собой.

Кзерда долго смотрел на него.

— Кто этот Гэюз Стром?

— Я не знаю.

— Мы когда–то были друзьями, Симон Серл…

— Клянусь Богом, я никогда не видел его. Он передает инструкции по почте или по телефону, а иногда через посредника.

— Тогда ты, может, знаешь, кто этот человек? — Кзерда взял Серла за руку и почти подтащил к выходу из палатки, закрытому пологом, один угол которого был приподнят.

Прямо перед ними находился ле Гран Дюк, который, вероятно, снова наполнил свой стакан. Он смотрел прямо на них, и взгляд его был задумчив.

Кзерда быстро опустил полог.

— Ну?

— Этого человека я видел раньше, — сказал Серл. — Богатый аристократ, я думаю.

— Богатый аристократ по имени Гэюз Стром?

— Я не знаю. И не желаю знать.

— Этого человека я вижу на паломничестве в третий раз. И третий год я работаю на Гэюза Строма. Он задавал вопросы прошлой ночью. Сегодня утром он спустился из отеля посмотреть, что сделали с моей кибиткой. И сейчас он пристально смотрит прямо на нас. Я думаю…

— Подумай лучше о Боумане, — посоветовал Серл. — Мой тебе совет — помалкивать. Наш шеф желает оставаться инкогнито. Он не хочет, чтобы вмешивались в его жизнь. Понимаешь?

Кзерда неохотно кивнул, засунул пистолет под рубашку и ушел.

Ле Гран Дюк задумчиво посмотрел ему вслед через очки.

— Боже мой, — сказал он мягко. — Он уже исповедался.

Лила переспросила вежливо:

— Прошу прощения, Чарльз?

— Ничего, моя дорогая, ничего. — Он перевел взгляд и встретился глазами с Тиной, которая, очевидно бесцельно, бродила вокруг с мрачным видом. — Честное слово, очень симпатичная шустрая девчонка. Возможно, чем–то удрученная… да, определенно расстроенная. Но красивая.

Лила сказала:

— Чарльз, я начинаю думать, что ты любитель хорошеньких девушек.

— Аристократы всегда этим отличались. Карита, моя дорогая, в Арль, и как можно быстрее. Я неважно себя чувствую.

— Чарльз, — озабоченно отозвалась Лила, — ты нездоров? Солнце? Если мы поднимем верх…

— Я голоден, — сказал ле Гран Дюк просто.

Тина проводила взглядом лимузин, который отъехал, мягко шурша шинами, затем бегло осмотрелась вокруг. Лакабро на ступеньках кибитки не было. Не было также видно Мака и Мазэна. Как будто совершенно случайно она оказалась около палатки–исповедальни. Не смея оглянуться, чтобы окончательно убедиться, что за ней не следят, Тина откинула полог и вошла в палатку. Сделала пару неуверенных шагов к исповедальной кабине.

— Отец! Отец! — позвала она трепетным шепотом. — Я должна поговорить с вами.

Глубокий скорбный голос Серла донесся из кабины:

— Именно для этого я здесь, дитя мое.