Древнее хобби

– Ни в коем разе! Эля, это очень дорогой и хороший коньяк. Мне его принес… один друг. В магазине такой не купишь. Я хотел предложить вам попробовать его с кофе… всего по одной чайной ложке, для улучшения вкуса…

Я подняла свою чашку и понюхала ее. Сквозь запах кофе проступал какой-то странный посторонний запах.

– Светозар, чем у вас пахнет кофе?

– Так, Эля! Во-первых, – красавец торжественно поднял свою чашку, – предлагаю перейти на «ты»…

– Согласна. Считай, что уже перешли.

– Ура! – Мы «чокнулись» чашечками с кофе. – Во-вторых, это запах настоящего французского коньяка! Это вам не «дагестанский» или «грузинский», из которых на прилавках девяносто процентов – подделка. Мы пьем коньяк стоимостью три с половиной тысячи рублей за двести пятьдесят миллилитров.

– Ого! – Я посмотрела на бутылочку. На этикетке действительно все было написано по-французски.

– «Коньяк «Эйфелева башня» шестилетней выдержки, крепость сорок градусов, сделано во Франции, Гасконь…» – прочитала я.

– Эля, вы… ты знаешь французский? – удивился Зар.

– Немного. – Я сделала глоток обжигающего напитка. – А можно попробовать коньяк в чистом виде?

– Конечно!

Хозяин вскочил и бросился в комнату за фужерами. Казалось, он очень хотел угодить мне. Я положила в его чашку с кофе обе таблетки снотворного. Они были абсолютно безвкусны, их присутствие он не мог обнаружить никак. Потом я выплеснула свой кофе в раковину и смыла его остатки водой. Еще неизвестно, не подсунул ли мне Зарчик чего-нибудь в мою чашку. Так что лучше не рисковать.

Он вернулся в комнату, неся в руках две коньячные рюмки. Мы пили кофе, вернее, пил только он, мой уже давно тек по трубам, потом коньяк, потом кофе с коньяком…

Когда Зар, наконец, набрался решимости и пригласил меня в комнату «послушать музыку», я согласилась спокойно. Он вот-вот должен был заснуть. В комнате студент включил музыкальный центр, сбросил с себя рубашку, объяснив, что ему невыносимо жарко после горячего кофе, и присел на кровать, прямо на атласное персиковое покрывало. Интимный стиль его апартаментов располагал к расслаблению. Большая двуспальная кровать у окна так и манила своим простором и шикарностью. Плотные шторы, не пропускающие в комнату много света, создавали приятный интимный полумрак. На полу – белый палас с большим ворсом, в котором ноги утопали по щиколотку. Я села в низкое кресло с накидкой под тигровую шкуру. По комнате плыла мягкая лирическая музыка, завораживая своей поэтичностью и глубиной.

– Это композиции Френсиса Гойа, – сказала я.

– Откуда ты знаешь? – удивился Зар. Сейчас, раздетый по пояс, он стал снова похож на греческого бога.

– Кто же не знает таких элементарных вещей! – усмехнулась я.

– Это мой любимый… Эля, сядь со мной рядом…

Я посмотрела на Зара. Кажется, он начинал засыпать. Его реакция стала замедленной. Я взяла с низкого журнального столика порножурнал.

– Брось! Немедленно брось эту гадость! – Греческий бог привстал и протянул ко мне руку. – Иди ко мне… Эля, сядь рядом…

– Нет, я хочу посмотреть журнал.

Мой капризный тон и манеры избалованной девчонки только раззадорили Зара. Он встал с кровати, отнял у меня журнал, взял за руку и потянул к себе.

– Зар, не надо…

– Ты просто посидишь со мной рядом… Что-то я устал, что ли?.. Эля, я хочу, чтобы ты была рядом, ты мне нравишься…

Зар попытался обнять меня, я оттолкнула его.

– А ты не хочешь спросить, нравишься ли ты мне?

– А разве об этом надо спрашивать? Разве я тебе не нравлюсь?

Самоуверенный нахал! Он снова попытался обнять меня, я стала сопротивляться. Тогда греческий бог стал шептать мне про любовь, про свои нежные чувства ко мне, но по мере произнесения монолога слова его становились все более медленными, паузы между предложениями все большими, руки, обнимающие меня, слабели. Я увидела, как глаза его начали слипаться. Он еще пробормотал несколько словосочетаний на тему возвышенных чувств, потом откинулся на подушку и захрапел! Вот и вся любовь! Как все просто. Я достала из сумочки камеру, приколола ее на штору над кроватью. На темном фоне ткани темный глазок камеры был абсолютно незаметен. Вот и чудненько! На днях сюда заявится мадам Епифанцева и тогда…

Я заглянула на кухню и прихватила остатки коньяка в бутылочке. Потом вышла из квартиры и захлопнула дверь. Спящий красавец остался дрыхнуть один. Спи, мой сказочный герой, спи сладким сном!

Я заехала домой, избавилась от образа блондинки и приняла свой естественный вид. Надо еще проведать Игната и уговорить его отказаться от идеи восстановить справедливость законным методом.

Оба супруга были дома. Гульнара открыла мне, слабо улыбнулась и провела в комнату, где в кресле сидел мужчина лет тридцати с небольшим. Он был худощав и немного бледноват. Он встал мне навстречу и протянул руку:

– Игнат.

– Полина.