Древнейшие океанские плавания

Гомеровский эпос, как произведение чисто художественное, не мог включить в себя конкретные элементы географии первоначальных сказаний Аргонавтики, а сохранил лишь ее сказочные черты. Мы узнаем, однако, из ее более поздних пересказов, что золотое руно, ради которого пускаются в плавание греческие герои-аргонавты, символизирует находящиеся где-то вдалеке драгоценные металлы. Сказочная страна Колхида, в которую плывут аргонавты, именем своим перекликается с греческим наименованием меди — халкос.

В своих блужданиях по морям аргонавты прибывают на о. Эталию, находящийся близ западных берегов Италии и отожествляемый с о. Ильвой (Эльбой)[7]

, знаменитым в древности своими выработками железной руды — материальной основой древнеэтрусской культуры. Присутствие в сказании об аргонавтах легенды о происхождении янтаря, служившего в древности предметом широкого спроса и доставлявшегося в Средиземноморье с берегов Балтики, также показательно в отношении определения целей и задач древнего мореплавания.

Однако при знании этих отдельных конкретных черт легенды о плавании аргонавтов у нас нет возможности восстановить общие географические представления ее древнейших творцов. Мы можем лишь думать, что все предприятие аргонавтов представлялось плаванием по Океану и мыслилось как путешествие в потустороннем мире. Отдельные замечания толкователей этой легенды из числа наиболее древних греческих географов и мифографов VI–V вв. до н. э. (Гекатея, Ферекида и др.) удостоверяют, что истоки рек Фасиса (Риона), Нила, Истра (Дуная), по которым плавали аргонавты, лежат на Океане или в непосредственной близости от него. Это представление и позволило аргонавтам, плывшим в Океан по р. Фасису, возвратиться в Средиземное море по Нилу, как рассказывал в утраченной эпической поэме Гесиод, поэт VIII–VII вв. до н. э.

Древнегреческие представления о земной поверхности и об океане

Океан, таким образом, представлялся древним грекам в виде таинственного водоема, из которого истекали все моря и все реки. Выразители этих географических представлений из числа древнегреческих ученых продолжали существовать еще и в то (эллинистическо-римское) время, когда, казалось бы, реальный географический опыт не оставлял более места для подобных фантазий. Но они, излагая древние мифы, находили выход из области действительности в область мечтаний, признавая наличие подземной связи у тех или иных морей и рек с Океаном. Такого рода уступки мифологии имеются даже и у величайшего философа древности — Аристотеля (384–322 до н. э.).

Полное отрицание существования мифического омывающего со всех сторон сушу Океана было высказано впервые еще в VI в. до н. э., когда у ионийских географов понятие Океана было заменено выражением «Внешнее море».

О том же, что все водные пространства, в том числе и океанские, окружены со всех сторон сушей, думал еще и во II в. н. э., в пору наивысшего расцвета древней географической науки, знаменитейший географ Птолемей; он исходил, разумеется, не из практических знаний, а из теории, представлявшейся ему, однако, вполне научной и гораздо более правдоподобной, чем допущение существования полусказочного вселенского океана. Утверждая это, он вступал в прямое противоречие с данными эллинистической науки, основанными на географическом опыте эпохи Александра Македонского и всех предшествующих времен, подытоженном и осмысленном великим александрийским физиком и географом Эратосфеном (276–194 до н. э.). По представлениям Эратосфена, земная суша была окружена океаном, но уже не мифическим и потусторонним, а реальным водным пространством, вовсе при этом не безграничным. Эратосфен представлял себе земную поверхность шарообразной и впервые научным способом измерил длину земного меридиана[8], совершив при этом лишь сравнительно небольшую ошибку против нынешних исчислений. Не приходится, однако, забывать того, что земная поверхность фактически была известна в древности лишь на очень небольшом протяжении с запада на восток (от Гибралтарского пролива до р. Ганга) и того менее с севера на юг (от о. Туле, отожествляемого с западной частью Скандинавского полуострова и до о. Тапробана — Цейлона). При этом знание об отдаленных местностях основывалось и в эпоху Эратосфена, да и гораздо позже, лишь на единичных и довольно туманных, не лишенных сказочного элемента описаниях, которые далеко не всеми принимались на веру.

^{_{Представление о мире в эпоху Гекатея и Геродота}}

Поэтому-то позднее Птолемей и считал возможным настаивать на вероятности соединения Ливии (африканского материка) с Европой где-то далеко на западе и с Азией где-то далеко на востоке. Многие же из предшественников Птолемея считали. Ливию (Африку) окруженной со всех сторон морем. В доказательство этого приводились рассказы о якобы кругосветных плаваниях или другие, подтверждающие их мнение, соображения и факты.