Древнейшие цивилизации Русской равнины. Русь старше ариев

Но если разошедшиеся племена составляли некогда единое целое, то память о древнерусских богах должна сохраниться, например, в индоарийской мифологии. Обратимся к ней для уточнения выстроенной нами схемы распада арийской общности. Древнерусское «коло» означает «круг», и эта ассоциация с солнцем дала имя нашему древнему божеству. А у индусов Кала – божество, персонифицирующее время (круг времени). В некоторых случаях оно выступает как ипостась верховного бога. Индоарии придали богу Коло дополнительное философское «наполнение», хотя у них он и отошел на второй план.

С богом Белом, воплощавшим белый свет дневного светила, ситуация еще более интересная. Его следы не так очевидны, но их обнаружение не может не впечатлить. Один из творцов всего сущего в древнеиндийской мифологии носит имя Пуластья (буквально «Есть Пул (Бел)»). Потомками Пуластьи были киннары и ракшасы.

Киннары – класс полубожественных существ, представляемых либо как птицы с головами людей, либо как люди с конскими головами. Такой дуализм, на наш взгляд, служит подсказкой, что данные мифологические образы рождались в тот период, когда происходило приручение лошади. Летящие на скакуне люди представлялись божествами. Конь – атрибут высших языческих богов. Для ариев белый конь выступал символом солнца. Не случайно имя древнерусского бога Хорса совпадает с английским словом «horse» – лошадь. Итак, у нас есть основания заключить, что киннарами назывались конники-арии. Будучи потомками Пуластьи, они исповедовали культ бога Бела, поэтому по-другому их называли еще беласкасми или на греческий манер пеласгами. Время выделения пеласгов из арийской общности мы относим к 5‑му тысячелетию до н. э., времени выдвижения первой волны ямников. В середине 4‑го тысячелетия до н. э. они добрались до Греции, где были первопоселенцами (догреческим населением). Пелаcги являются создателями минойской культуры, они участвовали в защите Трои, а в Библии известны под именем филистимлян. Примечательно, что египетские документы называют их «пелиштим», практически воспроизводя имя прародителя Пуластьи.

Ракшасы представляют класс демонов, выступающих врагами людей. Они имеют устрашающий вид. Их традиционные образы – одноглазое чудовище или великан-людоед – напоминают нам о древнерусском Одноглазом Лихе и греческих Циклопах. Не стоит удивляться столь несимпатичным их портретам. Древние боги редко остаются в почете. Более юные поколения людей часто свергают их с пьедесталов и наделяют отрицательными чертами. Античные писатели сохранили много свидетельств о народе циклопов, проживавших в Средиземноморье и строивших мегалитические сооружения. И отличались они скорее добродушием и гостеприимством, нежели враждебностью к забредшим к ним странникам. Доказательством тому история встречи Одиссея с Полифемом. Циклопы были солнцепоклонниками, и имя их происходит от греческого слова «киклос» – «круг» (в данном случае солнечный), который они обожествляли. Одноглазость великана символизировала то, что он – избранник бога Солнца, хранитель его культа. Двойником греческих циклопов выступает древнерусское Одноглазое Лико, эпитет Лихо прикрепилось к нему довольно поздно, когда первоначальный образ божества уже растворился во мгле времен. Народ, поклонявшийся ему, называл себя ликийцами.

Это исторический народ. Ликией называлась область в юго-восточной части Малой Азии, но были также ликийские поселения и в Троаде (в области Трои). По преданию, ликийцы переселились сюда с Крита. Геродот сообщает также, что они не греки, а варвары. Страбон упоминает, что для строительства крепостных стен в Тиринфе (город на полуострове Пелопоннес) были приглашены циклопы из Ликии. Но это означает, что ликийцы и циклопы были в дружественных отношениях. В Троянской войне ликийцы сражались против греков. В «Илиаде» они упоминаются Гомером большее число раз, чем все союзники троянцев, вместе взятые. Царь ликийцев Сарпедон – один из наиболее авторитетных вождей защитников, именно он от лица пришедших под Трою народов заявляет (Илиада. V, 473–479):

«Гектор! где твое мужество, коим ты прежде гордился? Град, говорил, защитить без народа, без ратей союзных Можешь один ты c зятьями и братьями; где ж твои братья? Здесь ни единого я не могу ни найти, ни приметить. Мы же здесь ратуем, мы, чужеземцы, притекшие в помощь; Ратую я, союзник ваш, издалека пришедший».