Древнерусские учения о пределах царской власти

Общая мысль о подчинении императора идее закона высказана в предисловии к Эклоге, изданной, как полагают, в середине VIII века при имп. Льве Исавре и сыне его Константине[111]. В начале предисловия указывается на то, что власть свою император получает от Бога, и что это налагает на него обязанность быть благодарным Богу. «Мы питаем такое убеждение, что нет ничего, чем бы мы первее и более могли воздать Ему, как

управление вверенными нам от него людьми в суде и правде , так чтобы с этих пор разрешился всякий союз беззакония, расторглись сети насильственных обязательств и пресечены были стремления согрешающих… Занятые такими заботами и устремив неусыпно разум к изысканию угодного Богу и полезного обществу, мы поставили впереди всего земного справедливость

как посредницу с небесным, острейшую всякого меча в борьбе с врагами вследствие той силы, которая приобретается служением ей». Это служение справедливости и побудило императоров к изданию нового сборника законов. А далее в предисловии содержится обращение к судьям и ко всем исполнителям законов, и им вменяется в обязанность выносить решения по истинной справедливости – «не так, чтобы по наружности, на словах превозносить правду и справедливость ), а наделе предпочитать несправедливость». Справедливость же, как можно видеть из следующих за этим слов, состоит в том, чтобы у обидящего отнять столько, сколько пострадал обиженный. Этой-то справедливостью императоры и думают угодить Богу, а обязательность ее для себя они выводят из слов псалмопевца: «Аще убо во истину правду глаголете, правая судите сынове человечестии» и из слов Соломона: «Мерило велико и мало – мерзко пред Господом». Таким образом, Эклога устанавливает служение императора справедливости, обязательность этого служения она выводит из св. Писания и связывает его с происхождением императорской власти от Бога

[112].

Что касается отношения императора к церковной власти, то этот вопрос, затронутый уже в законодательстве Юстиниана, получил более определенное решение, хотя и оставляющее свободное поле для различных толкований, в Эпанагоге, законодательном памятнике второй половины IX в.

Эпанагога устанавливает в государстве две власти – императора и патриарха и дает им различное назначение и разные права. Император, по определению Эпанагоги, есть законная власть, наказывающая не из ненависти и награждающая не по расположению, но ко всем относящаяся одинаково беспристрастно. Задача императорской власти – сохранение и умножение общественных сил, а конечное назначение ее состоит в том, чтобы творить добро[113]. Предикат законности присваивается императорской власти не только в том смысле, что она приобретена законным путем в противоположность власти узурпатора, но еще больше в том, что все действия ее должны опираться на закон. Император должен сохранять незыблемым все, что заключено в св. Писании, что установлено семью Вселенскими соборами, и, наконец, все, что предписано римскими законами (tit. II, с.4). Поэтому Эпанагога учит, что император должен быть сам тверд в православии и благочестии, и должен исповедовать православную веру во всем согласно с учением церкви (с. 5). Затем из обязанности хранить законы вытекает чрезвычайно важная обязанность императора толковать их. На ней Эпанагога останавливается очень подробно. Толкование законов имеет своей целью вывести определения для тех случаев, которые в законе не предусмотрены, и оно должно основываться на началах гуманности и доброжелательства . При недостатке и неполноте закона император может принимать в соображение обычай, но во всяком случае все, что введено в противность канонам, не может служить образцом, т. е. не может иметь силы права (с. 6-ю). Таким образом, император поставлен в тесные рамки закона, и при том в двояком отношении: во-первых, он должен подчиняться действующим в государстве положительным законам, а во-вторых, над ним стоят нравственные заповеди, установленные православной верой, и каноны православной церкви. Их он должен иметь в виду как при толковании законов, так и при издании новых норм права. В этом смысле власть византийского императора следует признать ограниченной[114].

Патриарх, по выражению Эпанагоги, есть живой образ Христа, в своих действиях и словах представляющий саму истину. Задача его состоит в том, чтобы заботиться о сохранении в благочестии членов церкви и об обращении еретиков, а конечная цель его – спасение душ и жизнь во Христе (tit. III, с. 1–3). Патриарх поэтому должен быть учительным, ко всем относиться справедливо, а в защиту правды и догматов веры говорить открыто даже перед царем (с. 4). Как императору принадлежит толкование светских законов, так на патриархе лежит толкование правил св. отцов и постановлений св. соборов. Для этой деятельности Эпанагога дает патриарху определенные указания (с. 5–7).