Древнерусское предхристианство

Являясь одним из важнейших в древнерусском священном словаре, слово огонь имело множество синонимов: пали́ти и поле́ти «пылать, гореть», поле́но, пал «запал, пыл, пепел», по́ломя «пламя» (сравнимое с немецким die Flamme, французским la flamme); пырь «искристое пламя», смага «жар, пламя, огонь»; головня, уголь; жар, вар, ватра «костер, очаг»; производные от индоевропейской основы *kalкали́ть «раскалять», окалина, ка́линка «печь», кали́новый «алый», кали́нники «зарницы». После перехода к почитанию небесного и земного «огнесолнца», проторусы стали совершать важнейшие обряды у священного костра, пламя которого являло собою земной «храм света» и огненный «вход в небо».

Лопасть прялки. Вологодская губерния. Середина XIX в.

Шестилучевая звезда в круге – образ «белого света» и священный знак, впоследствии получивший название «громовик».

С именем световидного Сварога почти совпадало название неба svárga у древних индийцев, родственное ведийскому s(u)var «солнце», древнеиндийскому svargos «небо» и svarāj «независимый правитель». Отдаленную связь с именем Сварог, значение которого может быть понято, как «сверкающий» и как «небесный самодержец», имели древнеиндийское vájra (солнечная молния Варуны), а также древнерусские сверк «искра, проблеск», вар «небесный жар», вагранка «плавильная форма», багряный, багровый «сияюще-красный, тёмно-огненный». Свето-огненное божество являлось прарусам в блеске молний и громовых раскатах, томило летним зноем, докрасна раскаляло небосвод на утренней и вечерней заре. Солнечного коня, несущего Сварога

по небу, считали саврасым «самосветлым» – солнечной масти, если предположить в этом прилагательном обережную метатезу *sva-ras(bity.

Небесный, божественный свет прарусы называли диво, считали дивным, будто вспоминая об индоевропейском *deiṷo. Эта основа породила близкие формы для слова «Бог»: древнеиндийское Diaus, древнегреческое Θεóς, латинское Deus, древнерусское Див. У праславян, как и у других индоевропейцев, почитание неба предполагало веру в Небесного Отца – прародителя и господина, в реконструируемой форме называемого *dyeus phater. Древние индийцы почитали его под именем Dyauṣ Pitār, греки Ζεύς Πατήρ, иллирийцы Daypatures, римляне Jupiter – от

Dies Piter «небесный отец», славяне Господь – от *gostь-potь. В этой предположительной форме вторая часть родственна с санскритским pátiṣ «господин, владыка, супруг» и персидским pat «господин», его значение («владыка, пришедший с небес») восстанавливается гипотетически. Отметим связь древнерусского батя «отец», латинского pater «отче, отец» и немецкого Father с тем же значением.

В созвучных словах гость и костер можно предположить связь, основанную на почитании свето-огненного божества, сошедшего с небес и воплотившегося в земном огне. Пламя, вспыхнувшее от удара молнии, почитали особо и загоравшийся от него «о-громный» костёр называли громада.[95] Культ Гостя – огненного божества, нисходящего свыше в священный храм-костёр и восходящего к небу, оставляя на земле погост «кострище», позволяет понять суть почитания прарусами солнца.[96]

В нём видели ежедневно разжигаемый Сварогом костёр из небесного света, к ночи от него оставался лишь мерцающий звёздный «погост», на который попадали души предков, соединившихся в огненном храме со Сварогом. Век за веком они собирались каждый у «своей» звёзды – негасимого родового костра. Следуя этому символическому соответствию, звёзды называли жары «угли, дающие жар» или зори «светящиеся».

Несомненно родство праславянского *gost с латинскими hostis «чужеземец» и hospes «гость, приезжий», готским gasts «гость», немецкими Gast «гость» и Geist «ум, дух». Производные слова гость в древнерусском образуют богатый смысловой ряд: гостинец, (у)гощенье, гостины, гостейка, Маргостье,[97] включают имена Доброгост, Радогост, Славогост, Любогост, Гостимир, Ростислав, Гостомысл… В Средневековой Руси гайтан «шнурок для нательного креста» изначально называли гостян, что можно понять, как «принадлежащий гостю».