Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт

Для обозначения наивысших степеней и проявления качества использовались те же самые слова, которые в обычном употреблении могли означать размеры (великый — большой), зло (зълой — лютый), твердость и крепость (крѣпкый), количество (мъногый), силу и энергию (сильный) и даже массивность (

тяжькый). Однако синонимами все эти слова не стали, потому что каждое из них употреблялось только в определенных случаях. Битва — злая или лютая, ссора горожан с князем — многая или великая, моровая язва или налетевшая буря — лютая или многая, немочь — тяжкая,

а скорбь или радость — великая и многая. Уже в таком кратком перечне заметно превалирование одних прилагательных (они повторяются) и редкость других. Действительно, в основе системы обозначения высшей степени качества и его проявлений лежат слова великый и многый, а также (в отрицательном смысле) зълый, понятые в смысле интенсивности признака. В центре внимания — величина качества, тогда как второстепенные его оттенки уходят в подтекст случайного сочетания. Конечно, болезнь всегда тяжкая, а буря лютая, но тяжесть и лютость сами по себе есть крайние точки развития определенного качества, так что им до выражения абсолютной меры интенсивности далеко.

Исходное соответствие каждого прилагательного всем остальным также было ограничено самостоятельной парной оппозицией: зълый к лютый, твьрдый к

крѣпъкый и т. д. Поскольку синонимов еще нет, то эти пары не являются антонимами; у них есть (или предполагается) нечто общее, они лишь «подобие» возможному более широкому смыслу. В «Слове о полку Игореве» рядом стоят два слова, но каждое из них относится к собственному объекту:

Тяжко ти головы кромѣ плечю, ‘тяжело голове вне плеч’

Зло ти тѣлу кромѣ головы ‘беда и телу без головы’.

Голове — тяжело, но телу-то просто беда без головы. В каждом отдельном случае выделяется типичный признак, связанный с обозначением именно данного предмета или действия, или лица.

Еще одна особенность древних текстов. В них могут чередоваться определения для обозначения одного и того же явления (действия). Например, сеча может быть злой, лютой или крепкой. Но при этом у «злого» сопутствующим словом обычно является лютый или крѣпкый, а у «многого» — сильный или тяжькый.

Определение великый встречается почти во всех сочетаниях и никакой избирательности в отношении к сопутствующим в формуле другим определениям не имеет, т. е. абсолютно равнодушно относится к выбору словесных замен. Сколько бы мы ни перебирали картотеки с примерами из древнерусских текстов, признак «великий» оказывается устойчивым во все времена.

Выявляются как бы три хронологических пласта в развитии идеи наивысшей степени проявления качества.

Вначале признак «самый-самый» выражался только с помощью слова великъ в его древней форме велий. Это не просто ‘большой’, но и ‘основной’, и ‘полный’ — в том смысле, какого требует обозначение объемности и цельности вещи. Своего рода эталон, необходимый для оценки множества подобных предметов, явлений или действий.

Затем к этой оценке присоединились множественные уточняющие признаки, которые выражались словами с количественным значением: многый, сильный, тяжькый. Это естественно: самый главный одновременно и самый сильный, и самый солидный. Метонимическое расширение качественных характеристик лица или предмета включало в оборот все новые обобщающие признаки.

«Самый главный» не только «самый сильный»; сила и власть приносят с собою зло: лютый, злой, крѣпкый включаются в серию уточняющих признаков. Это уже признаки этические. Они появляются позже всех остальных. Физические и социальные обобщения уже завершены, этические еще разбросаны в большом количестве частных определений.

Уточнение значимости как выражение «самого-самого» сначала обросло значением «известность», и тем оправдало его ранг «самого главного»; впоследствии это было подвергнуто осуждению за чрезмерность «самости». Даже великий князь, появившись в XV в., когда слово великый отчасти уже утратило свои прежние значения (цельность), воспринимался именно таким образом. Самый-самый... но это-то и подозрительно. Как подозрительно, например, для некоторых определение «великорусский народ» — ‘большой и цельный’.