Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт

Третий этап включает в себя наказание. Глашатай, или судебный пристав, — это (в разное время) биричь или дѣтьскый; есть еще мятельникъ — судебный исполнитель и мечьникъ — стражник в суде и по совместительству палач.

В этой системе нет надсмотрщиков (появляются после XIII в.), понятых и присяжных (появляются с XV в.), дьяка протокола (с середины XIV в.), нет и защитника (стряпчий известен с 1497 г.) или контролера (дозорьщикъ с конца XV в.).

В центре судебно-правовой системы находятся люди государя, которые вместо него (он носитель власти) и по его поручению выполняют официальные функции: дѣтескъ, отрокь, биричь, вирьникъ, мечьникъ, мятельникъ, — а вовсе не представитель судебной власти, которая выражает мнение общества. Общество начинает все более вмешиваться во властные полномочия государя, выделяя из своей среды лиц, которых не было в суде до XIV в.

Такова идеальная картина, которой так же далеко до действительности, как далеко схематичной системе до реального исполнения дел. На каждом уровне могли возникать свои «заторы» и «протори», и чем дифференцированнее система со специализацией исполнителей, тем меньше возможности исполнить все праведно и до конца. Об этом не скажешь лучше, чем в форме русских пословиц и поговорок. Переосмысление судебных терминов также показывает направление правовой мысли русского человека: ябедник, клеветник, емец, стряпчий и

другие получили неодобрительное значение — и по полному праву. Осмеивались эти лица еще в сатирических повестях XVII в. «Повесть о Ерше Ершовиче» нападает «на ябедника — на вора, на разбойника, на обманщика, на лихого на худова недоброво человека», который оправдывается: «Яз... не чмуть, ни вор, ни тать и ни разбойник, поклепщик, бедо, обманщик, ворьишко, ябедник...».

Таков полный набор всех признаков, которые собирались для того, чтобы древнее короткое слово тать на новом уровне отношений обозначить столь же кратким и емким словом — вор.

ПОМОЩЬ И ЗАЩИТА

Помощь приходит в результате (по- ‘после, потом’) приложения силы — мощи; поначалу просто физической мощи, которая в силах пре-воз-мочь все беды. Защита понимается просто: это спасение за щитом. Большинство выражений, с помощью которых мы выражаем мысль о возникшем недоумении, также восходят к воинским терминам типа ошеломить, опешить и т. д. Сбить с головы шлем, сбросить с коня, лишить защиты.

Вот почему во все времена считалось необходимым о-забот-иться о защите. В воинских повестях помощь понимается еще по старинке, как включение помощников в общий ряд сражающихся, в котором сами по собѣ

они как бы не существуют, вне ратного строя немыслимы — пришли друг другу по-соб-ити. В «Сказании о Мамаевом побоище» глаголы помощи, помогаеть своими значениями пересекаются со словом пособити, по-видимому, более точно выражающим смысл воинской под-моги. Князю Дмитрию здесь «пособьствова Господь» (Сказ. Мамай, 43) или святой Сергий Радонежский: благословив на бой русскую рать, «тъ ты и сам с нами пособьствуеши» (там же, 52). «Кому нам пособити?» — вопрошает стоящий в засаде Владимир Андреевич воеводу Боброка. — Какому флангу, т. е. — в какой строй войти, с кем слиться в едином воинском порыве. «Съѣхалися вси князи руские к великому князю Дмитрию Ивановичу на пособь» (это уже в тексте «Задонщины», здесь те же выражения речи). А вот когда Олег Рязанский идет к Мамаю «на помощь», он не способствует делу, а всего лишь помогает. Пособие — содействие поддержки, которое ведет к удаче: пособление Божие в древненовгородских минейных текстах передает именно такое понимание «заботы».