Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

Есть немало рассказов, которые повествуют о гостях, живших на правах приживал при домах богатых должностных лиц или купцов вроде Люй Бу-вэя. Но это были отнюдь не социальные паразиты. Они либо служили хозяину, либо занимались интеллектуальным трудом, осмыслением окружающей их действительности, пользуясь гостеприимством предоставившего им приют господина. Именно среди них могли появиться мыслители вроде Ян Чжу.

Уже не раз упоминалось об осевом времени как об эпохе рождения различного рода идей. Свою доктрину выдвинул Конфуций, свою — Мо-цзы, то же сделал и Ян Чжу. При этом никто (включая и Ян Чжу) не предлагал разбогатевшим перестать работать и начинать бездумно проедать все то, что ими с таким трудом на протяжении жизни ряда поколений накоплено. Да никто и не стал бы слушать такого рода пропагандистов.

Но в чем же в этом случае смысл идей Яна и как расценивать сетования Мэн-цзы на то, что они «заполонили Поднебесную», а также упоминания Чжуан-цзы об идеях Мо и Яна как о некоей паре экстравагантных теорий? Дело в том, что сам факт появления разбогатевших простолюдинов дал сильный толчок работе абстрактной мысли (что всегда было свойственно осевому времени). Проще говоря, если появились богатые, которые не служат и имеют свободное время и возможность использовать свое богатство по собственному разумению, то перед обществом в лице некоторых абстрактно мыслящих его представителей не может не встать вопрос, как наилучшим образом использовать это богатство. Еще и еще раз важно обратить внимание на то, что речь не идет о самих разбогатевших простолюдинах и тем более о тех богатых чиновниках или не исчезнувших еще аристократах, которые заняты делом, исполняют ту или иную должность.

Речь идет о принципе, о некоей абстрактно работающей мысли. Ведь неслучайно Ян появляется в текстах в паре с Мо. И тот и другой хотели осчастливить человечество. Главная политическая идея моистов — помочь слабым государствам, на которые нападают сильные. Этим они и вошли в историю (не историю мысли, а именно историю) древнего Китая. У идей Яна, весьма далекого от любых альтруистических побуждений и тем более от столь опасных, как воевать с кем-то во имя чего-то, не было никакого политического практического приложения. И потому теория его оказалась в высшей степени антисоциальной и экстравагантной, эпатирующей тех, кто ей внимал. При этом она провоцировала людей вести себя не так, как это принято в нормальном обществе.

Можно было бы наметить сходство теории Яна с идеями анархизма либо примитивно-уравнительного протосоциализма. Но он в отличие от Мо не призывал к уравниловке и тем самым спас себя от такого рода упреков. Ян просто предлагал всем тем, у кого что-то есть, не копить добро и не жадничать, но транжирить его всласть, пользуясь всеми радостями, которые способна предоставить человеку его быстротечная жизнь. Он не мог не сознавать, что все это богатство быстро исчезнет, но это его не смущало.

В 7-й главе «Лe-цзы» приведена явно выдуманная притча о двух братьях чжэнского реформатора Цзы Чаня, любивших вино и женщин. В ответ на упреки Цзы Чаня они заявили, что тот ничего не понимает в жизни и что его успехи в управлении государством ничто по сравнению с их утехами [Ле-цзы, с. 80]. Вывод абсолютно ясен: живите всласть, пока живется.

Не ограничиваясь этим, Ян сочинил еще одну притчу о богаче, прокутившем все свое состояние и к старости оказавшемся без ухода и лекарств. Несмотря ни на что, бывший богач не унывал. Когда же он умер, люди, пользовавшиеся его богатствами, все вернули его потомкам, а самого похоронили как подобает. В этом, сказано в заключение, мудрость умершего в бедности богача [Ле-цзы, с. 81–82; Малявин, 1995, с. 368–369].

Из этих притч, особенно из последней, видно, что Ян Чжу утешал тех, кто, следуя пропагандируемому им образу жизни, мог быстро обанкротиться. Утешал почти в духе Мо, проповедовавшего идею взаимной помощи: тебе помогут пользовавшиеся твоим добром люди. Разумеется, между идеями Яна и Мо — пропасть. Но в чем-то они, как уже говорилось, сходятся и не могут не сходиться хотя бы потому, что обе утопии строились практически на одной и той же платформе: у Мо — да здравствует всеобщее равенство, а у Яна — да здравствует всеобщее удовлетворение всех своих желаний.

Несходство, правда, в том, что для удовлетворения всех желаний ресурсов едва хватило бы на сутки, причем Яна это не заботило. Он был прирожденным социальным паразитом и даже не понимал, что кто-то имеет все за счет многих других, которые поэтому имеют очень немного. И здесь Ян кардинально расходился с думавшим именно об этом Мо.

Ян не верил в бессмертие и не желал его, хорошо понимая, что старость — не радость. Однако когда один из его учеников спросил, не лучше ли раньше умереть, чем долго жить, Ян ответил отрицательно. И это вполне соответствует направлению его мыслей. Зачем умирать раньше времени? Живи, пока живется, тем более если живешь в свое удовольствие [Лe-цзы, с. 82; Малявин, 1995, с. 369].