Дрозд в малиннике (СИ)

И все же я дождалась ее: ночевать-то девочке было негде, кроме как в нашей общей спальне. И я очень постаралась не уснуть, несмотря на трудный день. Из-за отсутствия леи Номиэ мне пришлось вести не только уроки языка, но и математики, да еще сидеть на уроках у младших и наблюдать за Кейташи, все больше с сожалением убеждаясь, что его нельзя даже подпускать к старшим. Они влюбятся в него поголовно. Уж очень он хорош, и даже не столько внешне (хотя и этого нельзя отрицать), а скорее — обаятелен невероятно, но не как фэйри, этаким колдовским флером, а своими улыбками и шуточками. Причем он нисколько не красовался, он действительно был таким. Мне казалось это странным и чуждым, но безумно привлекательным. Возникало смутное ощущение, что я сама когда-то была такой, легкой и счастливой.

Впрочем, наблюдение за Кио меня нисколько не взбодрило, скорее, даже наоборот. Я ощущала уколы зависти: сама-то я устала за эти дни невероятно. Работы прибавилось, а решение текущих вопросов с меня никто не снял. Все равно приходилось разбирать ссоры и распри, которые в доме, где жили почти сорок женщин разного возраста, случались несколько раз на дню, проверять привозимые ежедневно продукты, следить за уборкой на кухне и в комнатах, отвечать на письма и делать прочие совершенно необходимые, рутинные дела, на которые раньше я могла позволить себе отвести свободное утро… А теперь у меня этого утра не было. Добавим к этому тревожность, не покидавшую меня, раздражительность и муки совести — и любой поймет, что разговор с дочерью сразу же пошел совсем не так, как я планировала.

— Где ты была весь день? — строго спросила я Мэйгут.

— Училась. Как ты и хотела. Утром общие занятия, потом боевые искусства, потом танцы, потом рисовала закат, он нынче очень красив.

— Тебе надо больше отдыхать. Лицо бледное и глаза припухли.

— Если ты прикажешь, матушка. Какие занятия мне отменить?

— А какие ты хочешь? — задала коварный вопрос я, злясь на саму себя. Хотела ведь совсем о другом разговаривать!

— Больше всего я люблю рисование, но оно не так уж и нужно мне сейчас. Достаточно того, что мою розу можно отличить от тюльпана. А в музыке у меня все еще проскакивают фальшивые ноты, да и танцы я знаю не все…

— Погоди, я не спрашивала, что у тебя получается, а что нет. Мне интересно, чего ты сама хочешь?

Мэйгут замолчала, сначала растерявшись, а потом вдруг гневно прищурив глаза. Забавно, этот взгляд я хорошо знала: много раз видела его в зеркале.

— А если я ничего не хочу? — зло спросила дочь. — Если я вообще не хочу учиться? Хочу проводить дни в праздности, валяться на траве и смотреть на облака? Что тогда?

— Не учись, — пожала плечами я. — В конце концов, тебе нет надобности работать. Ты мой единственный ребенок, рано или поздно школа останется тебе. Ты можешь ее продать и жить безбедно до самой старости.

— Учитывая твою вечную молодость, я умру раньше тебя, — буркнула Мэй, вдруг багровея. Как и у всех рыжих, кожа у нее краснела быстро и некрасиво, пятнами.

— Не должна, у тебя отец — чистокровный фэйри. А они, как известно, бессмертны. Но если ты хочешь, как только тебе исполнится двадцать, я могу купить тебе любую… ну, почти любую лавку. Или гостиницу. Или чайный дом. Правда, для этого мне придется-таки выправить эту проклятую бумагу о гражданстве, но я собираюсь заняться этим в ближайшее время.

— И зачем мне чайный дом?

— Это доход, который позволит тебе не голодать. Смею надеяться, что тебе хватит мозгов разумно управлять любым делом. В конце концов, образование у тебя уже лучше, чем у большинства женщин Ильхонна. Даже лучше, чем у меня.

— Ты так хочешь, чтобы я побыстрее ушла и не показывалась тебя на глаза?

— Нет, я хочу, чтобы у тебя был выбор, — я была настолько удивлена словам дочери, что даже не разозлилась, а надо было бы.

— Разве это выбор? — горько ответила Мэй. — Если мое сердце ничего этого не хочет?

— Так чего же ты хочешь, молчаливая? — уже почти закричала я. — Спрашиваю ведь, а ты только огрызаешься! Скажи уже!

— Я хочу стать лекарем, — сумела удивить меня дочь. — Я… у меня есть дар. Очень редкий и очень ценный. Я хочу помогать людям.

Приехали! Вот уж чего я не ждала от фэйри! Помогать людям, да в своем ли она уме? Это ведь…

— Я могу стать самым лучшим, самым известным в Ильхонне целителем. Передо мной склонится сам император.

Я тихо выдохнула набранный в грудь воздух. Все нормально, девочка не такая уж и сентиментальная дурочка, как я было подумала. Все же — моя дочь. Ну и Гарманиона этого проклятого, чтоб он тихо издох где-нибудь в своем лесу.

— У нас очень мало времени, — задумчиво сказала я. — Тебе осталось до совершеннолетия всего пять лет. Я найду тебе лучших учителей медицины, добуду любые книги. Привезу лекаря даже из Ниххона, если потребуется. Но будет сложно. Вначале все будут говорить — женщина, что она может, пусть принимает роды… Ты готова?

— Переоденусь мальчиком и пойду учеником к кому-нибудь, — пожала плечами дочь.