Друд, или Человек в черном

– А, да… то есть нет… – Порывшись в жилетном кармане, старик извлек хронометр, взглянул на циферблат, хмуря брови, а потом потряс часы над ухом и спросил: – Мистер Коллинз, полагаю, сейчас не начало десятого утра или вечера?

– Нет, – сказал я, сверившись с собственными часами. – Сейчас начало пятого пополудни, мистер Рофф.

– О, тогда понятно, почему Смолли нет на месте! – воскликнул старик с такой радостью, словно мы разгадали великую тайну. – Около трех он всегда уходит домой пить чай и возвращается только в начале шестого.

– По роду вашей профессии вам приходится работать сверхурочно, – сухо заметил я, мне бы все-таки хотелось выпить обещанного чаю.

– О да, да… служение закону похоже на… на… пожалуй, здесь подойдет слово «супружество». Вы женаты, мистер Коллинз?

– Нет, сэр. Мне не довелось познать радостей брака, мистер Рофф.

– Мне тоже, мистер Коллинз! – вскричал старик, хлопнув ладонью по книге в кожаном переплете, лежавшей на столе перед ним. – Мне тоже. Мы с вами два горемыки, укрывающиеся от счастья, вы и я, мистер Коллинз. Но труды на юридическом поприще не оставляют мне никакого досуга: я прихожу в контору ранним утром, когда здесь еще не горят лампы, – хотя, конечно, зажигать лампы входит в обязанности Смолли, – и ухожу поздним вечером, когда лампы гасятся на ночь.

Я медленно извлек из кармана сюртука новенькую записную книжку, купленную специально для сыщицкой работы. Потом я достал остро заточенный карандаш и раскрыл записную книжку на первой, чистой странице.

Мистер Рофф резко выпрямился, точно услышав стук судейского молотка, сцепил руки на столе, таким образом усмирив наконец свои беспокойные длинные пальцы, и уставился на меня со всем вниманием, на какое в данных обстоятельствах способен человек преклонного возраста и нервического темперамента, явно слабеющий рассудком.

– Да, конечно, – промолвил он. – Давайте перейдем к делу, мистер Коллинз. Какое у нас с вами дело, мистер Коллинз?

– Господин Эдмонд Диккенсон, – твердо сказал я, услышав в своем голосе металлические, но все же не жесткие нотки, свойственные сержанту Каффу; я точно знал, как сотворенный мной персонаж провел бы подобный разговор.

– А, да, конечно… вы принесли весточку от господина Эдмонда Диккенсона, мистер Коллинз?

– Нет, мистер Рофф, хотя я знаком с этим молодым джентльменом. Я хотел спросить вас о нем, сэр.

– Меня? Ну да… конечно… рад помочь вам, мистер Коллинз, а через вас – и мистеру Диккенсу, коли мистер Диккенс нуждается в моей помощи.

– Уверен, он будет благодарен вам, мистер Рофф, но нынешнее местонахождение мистера Диккенсона интересует в первую очередь меня. Не могли бы вы дать мне его адрес, сэр?

У старика вытянулось лицо.

– Увы, не могу, мистер Коллинз.

– Это секретная информация?

– Нет, нет, ничего такого. Молодой господин Эдмонд всегда открыт и прозрачен, как… как летний дождь, сэр, коли вы позволите мне вторгнуться с сей метафорой в вашу с мистером Диккенсом литературную сферу. Господин Эдмонд не стал бы возражать, если бы я сообщил вам нынешний его адрес.

Я лизнул кончик остро заточенного карандаша и выжидательно уставился на собеседника.

– Но, увы, я не могу, – вздохнул престарелый мистер Рофф. – Мне неизвестно, где господин Эдмонд жительствует в настоящее время. Раньше он снимал квартиру здесь, в Лондоне, неподалеку от Грейс-Инн-Сквер, но я знаю, что он съехал оттуда в этом году. А где господин Эдмонд обретается сейчас – мне неведомо.

– Может, у своего опекуна? – подсказал я; ничья слабая память никогда не станет помехой для сержанта Каффа.

– Опекуна? – повторил старый джентльмен, слегка встревоженно. – Ну… не исключено… возможно… вполне вероятно.

Прежде чем приступить к расследованию, я порылся в памяти и в своих записях, касающихся нашей с Диккенсоном беседы, имевшей место полтора года назад в номере гостиницы «Чаринг-Кросс», где он оправлялся после катастрофы.

– Речь идет о мистере Уотсоне, проживающем в Нортгемптоншире, так ведь, мистер Рофф? Который в прошлом являлся либерально настроенным членом парламента, насколько мне известно?

– В общем – да, – промолвил Рофф, явно впечатленный моей осведомленностью. – Но – увы – нет! Наш дорогой мистер Роланд Эверетт Уотсон скончался четырнадцать лет назад. После этого молодой господин Эдмонд постоянно переезжал с места на место, во исполнение судебных постановлений об опекунстве, то и дело менявшихся. Ну, знаете… сначала тетка в Кенте… потом дядя-путешественник с домом в Лондоне – мистер Спайсхед провел в Индии почти все время, пока господин Эдмонд находился под его опекой… потом престарелая кузина бабушки. Эдмонда воспитывали главным образом слуги, знаете ли.

Я ждал со всем терпением, какое позволяла мне моя ревматоидная подагра, нетерпеливо дававшая о себе знать.