Друд, или Человек в черном

Я едва не выронил письмо от удивления. Сунув листок брату, который быстро пробежался глазами по строчкам, я возбужденно выпалил:

— Как это понимать? С чего вдруг Диккенс взял, что я отправился в морское путешествие?

— Ты ездил в Рим осенью, — сказал брат. — Может, Диккенс думает, что ты до сих пор там.

— Я почти сразу вернулся, чтобы попытаться спасти обреченную постановку «Замерзшей пучины» в театре «Олимпик», — слегка раздраженно сказал я. — И я виделся с Диккенсом по возвращении. Он не может не знать, что я нахожусь в Англии.

— Может, он думает, что ты опять уехал в Рим или Париж, — предположил Чарли. — По клубам прошел слух о твоем отъезде после того, как ты обмолвился нескольким своим знакомым, что тебе надо уладить какие-то дела в Париже. А может, Диккенс сейчас слишком поглощен мыслями о своих детях. Кейти, как тебе известно, постоянно хандрит. Мейми утратила всякую популярность в лондонском обществе. А самый младший сын не оправдал возлагавшихся на него надежд. Диккенс недавно сказал Кейти, что решил отправить Плорна в Австралию — заниматься фермерством.

— Но какое это имеет отношение ко мне и приглашению на Рождество, черт возьми? — вскричал я.

Чарли лишь потряс головой. Представлялось очевидным, что Диккенс умышленно исключил меня из списка рождественских гостей.

— Подожди здесь, — велел я брату, собиравшемуся уехать обратно в Лондон ранним поездом.

Я отправился в матушкину швейную комнату, нашел там лист почтовой бумаги с адресом коттеджа в Танбридж-Уэллсе и принялся торопливо писать:

Дорогой Чарльз!

В настоящее время я не путешествую по миру, как капитан Кук, ни гуляю по Риму или Парижу. Как вы уже наверняка знаете, я гощу у своей матери в Саутборо-коттедж, Танбридж-Уэллс, и вполне в состоянии…

Я скомкал и бросил в камин начатое письмо, потом взял в секретере чистый лист почтовой бумаги.

Дорогой Чарльз!

Я в свою очередь поздравляю вас с Рождеством — пожалуйста, кланяйтесь от меня милым дамам и целуйте детей — и глубоко сожалею, что не смогу увидеться с вами ранее января нового года. В данный момент я не плаваю по морям, как капитан Кук, и не разъезжаю по Шотландии или Ирландии, как странствующий фокусник, — я всецело занят расследованием дела о Пропавшей Персоне или Персонах, которое может иметь самые серьезные последствия. Мне не терпится удивить вас результатами расследования.

Передайте от меня горячий привет и пожелания счастливого Рождества Джорджине, Мейми, Кейти, Плорну, всему семейству и вашим рождественским гостям.

Ваш верный сыщик

У. Уилки Коллинз

Я запечатал и надписал послание, а когда вручал его Чарли, уже надевавшему дорожный плащ, сказал с чрезвычайной серьезностью:

— Это надлежит отдать лично в руки Чарльзу Диккенсу, и никому другому.

Рождество и мой день рождения, проведенные в невзыскательном женском обществе, в уютном тепле материнского дома, насыщенного божественными запахами стряпни, стали для меня счастливейшими событиями. Оба праздника пришлись на вторник, а потому обе те недели я не виделся с Кэролайн до четверга. (Именно в четверг, десятого января, я перебрался обратно в Лондон со всем своим багажом, начатой рукописью и рабочим материалом для романа, но, поскольку по четвергам я посещал притон Короля Лазаря, в свой дом на Дорсет-Сквер я окончательно вернулся только на следующий день, в пятницу, одиннадцатого января.)

Кэролайн была мной недовольна и находила множество способов продемонстрировать мне свое недовольство, но за время, проведенное в Танбридж-Уэллсе, я научился не обращать внимания на настроения миссис Г***, хорошие ли, плохие ли.

В последующие недели нового 1867 года я днями напролет сидел в клубе, используя прекрасную библиотеку «Атенеума» в качестве своего основного источника информации, — там я питался, зачастую ночевал и в целом все реже появлялся по своему адресу на Мелкомб-плейс, где по-прежнему постоянно проживали Кэролайн и Кэрри. (Марта Р*** все еще оставалась в Ярмуте, но мы ежедневно обменивались письмами.)